Ася в зал Рубенса заходила с испугом. Её смущали обнаженные мужчины и женщины. Их массивные, полные скрытой энергии тела, внушали ей опасение. Сухонькая и смущенная Ася чувствовала себя в зале Рубенса ещё меньше, ещё беззащитнее, чем пять минут назад. Ей хотелось поскорее покинуть это громоздкое помещение с большими картинами, чтобы посмотреть на что-то более уютное, спокойное, умиротворяющее. Она брала Софью за рукав и настойчиво подталкивала к выходу:
– Пойдем отсюда. Тут как-то неуютно мне. Как будто я в общую баню попала.
– Скажешь тоже, – огрызалась Софья Михайловна.
– Пойдем.
– К Рембрандту опять?
– Да хотя бы к нему.
И они направлялись в соседний зал, где Ася ничего кроме умиления не чувствовала. У Рембрандта на картинах всего было в меру. Как в жизни. Это Асю успокаивало. О Рембрандте она могла даже немного порассуждать. Рембрандтовские старушки и старички казались ей родными. Такими же, как соседи по этажу в её доме на Карла Либкнехта…
Из Эрмитажа старушки возвращались удовлетворенные. Им казалось, что день прошёл не зря. Кто-нибудь завтра спросит у них, где они были, а они ответят этак снисходительно: «На вернисаже у Клода Моне». На них будут смотреть с недоумением. Кто такой этот самый Клод Моне? Почему они не знают такого? А они принципиально не будут пояснять. Для чего объяснять это тем, кто французов не любит и ничем французским не восхищается. Кто не носит даже шляп с мантоньерками. Кто не знает, что такое настоящее искусство.
Как-то у одной старушки, у той, которая Ася, случился день рождения. Раньше как будто никакого дня рождения у неё не было, а тут вдруг случился. Да ещё осенью. Ася неожиданно вспомнила, что ей исполняется 75. Вспомнила и испугалась. Неужели так много?
Она быстро подошла к зеркалу, придирчиво взглянула на себя. Нет не много ещё. Надела очки – много. Сняла очки – нет, не много. Как известно очки старых женщин не молодят, особенно когда смотришь не на других, а на себя, да ещё осенью, да ещё в пасмурный день, да еще, если настроение плохое и любимой кошки рядом нет. Никто не мурлычет и не трется преданно об ногу.
Утром ей позвонила подружка профессорша. Непривычно хриплым голосом спросила:
– Ну чего, будешь отмечать дату?
– Где? – испугалась Ася. – Как?
– Как, как. Будешь отмечать день рождения, говорю?
– Ну, – неуверенно ответила Ася. – Надо бы…
– Я предлагаю махнуть в ресторан.
– Какой? – снова испугалась Ася, предчувствуя, что не осилит больших расходов. И вообще, зачем в ресторан, если она знает дешевую пельменную, где пахнет как в хорошем ресторане.
– На Невском. Называется «Русский ампир», – деловито продолжила Софья.
– А-а-а…
– Чего?
– А, он нам по карману? Недорогой ресторан-то этот?
– Дорогой – недорогой. Смотря, что заказывать будешь, – проговорила Софья Михайловна со знанием дела и замолчала. Ася почувствовала, что её подружка сделала губы коромыслом. Потом в трубке что-то щелкнуло. Бабуся на том конце провода прочистила горло и снова спросила:
– Ну. Решила чего?
– Идем, – как можно более уверенно ответила Ася, хотя была в жутком смятении. Ресторан в центре города. Это, наверное, так расточительно, всё равно, что купить себе новые зимние сапоги на меху…
Весь день после этого разговора Ася была в тревоге. В тревоге ела овсяную кашу на половинном молоке. В тревоге искала новое платье с синей брошью на левом лацкане, которое ей двадцать лет назад муж подарил. Одно время Ася хотела этим платьем пол мыть. Решила, что оно устарело, но потом почему-то передумала. И правильно сделала. Вот оно и пригодилось платье-то. Его ещё носить можно. Ася встряхнула платье, пригляделась к нему получше. Вполне можно носить. Платье как платье. Правда от него немного нафталином пахнет, но это ничего. От других старух в местной аптеке за углом ещё хуже пахнет, но их за это никто из очереди не выгоняет. Значит и её из ресторана не выгонят.
Потом Ася с волнением шла в магазин на проспекте Сизова, 25, чтобы купить себе новую шляпу. Ей нравились шляпы темного цвета из шелковых лент, но в модном магазине на проспекте Сизова Асе почему-то стали предлагать фетровые цвета бирюзы. Ася поворачивалась перед зеркалом и так и эдак, в профиль и анфас. Нет, не подходят ей фетровые шляпы цвета бирюзы.
Сняла очки. Да вроде бы ничего – подходят. Одела – не подходят. Расплывчатости не хватает. Да и цена не нравится, хотя в ней никакой расплывчатости и в помине нет. Ася внимательно посмотрела на цену. Нет, не нравится такая цена. Шляпа может и подошла бы, если без очков, а цена не подходит.
Читать дальше