Влад Костромин - Соскучились, диабетики?

– Так что сам бог велел отметить, – подмигнул Авдей. – Ты как, водку пить будешь?

– Я водку не пью.

– Тю, Михась, ты видал? Он водку не пьет! Кажись, к нам язвенника занесло. Али трезвенника?

– На халяву пьют даже язвенники и трезвенники, – пробурчал Михась.

– Мил человек, ты вообще не пьешь? По здоровью или просто сволочь?

– Недоброе таится в мужчинах, избегающих вина, игр, общества прелестных женщин, застольной беседы. Такие люди или тяжко больны, или втайне ненавидят окружающих. Правда, возможны исключения. Среди лиц, садившихся со мною за пиршественный стол, попадались иногда удивительные подлецы! – выдал цитату Михась.

– Вино пью, – я решил пропустить сволочь и удивительного подлеца мимо ушей.

Пока пропустить, пока не разобрался в ситуации, а там видно будет. Возможно, придет и на мою улицу праздник.

– Вино какой страны предпочитаете в это время дня? – снова блеснул Михась.

– Какое есть? – устало спросил я.

– Может, лучше по пивку? – предложил Авдей. – Больно ты квелый какой-то. с похмелья маешься?

– Его из электрички выбросили.

– Ничего себе, – присвистнул Авдей. – Это что, ты полтораста километров пешком чесал?

– Всего часа два по лесу шел.

– От же оно как, – изумленно переглянулись.

– Ну ты скороход, – сделал вывод Михась.

– Его хорошо за добавкой посылать, – кивнул Авдей и напоследок пнув ужицу, свернул сверток в скатку и закинул на плечо, став похожим на товарища Сухова. – Только сапоги чугунные отлить надо.

– Или ногу к уху привязать, что бы всю Землю в три шага не перешагнул, ха-ха-ха, – от души засмеялся Михась и, подхватив меня под локоть, потащил следом за смеющимся Авдеем.

За углом дощатого замшелого сараюшки обнаружилась стоящая на дне большая деревянная бочка, окруженная тремя стоящими бочонками поменьше.

– В аккурат, – Авдей снял с бочки крышку, закинул сверток с ужицей, засунул внутрь бочки правую руку, пошарил. Достал одну за другой холодные поллитровые бутылки с «Балтикой 4», протянул нам. – Бонус еще, дети мои, – вытащил и всучил по большому вяленому лещу. – Холодное пиво – мировое диво, – достал бутылку и леща для себя. Накрыл бочку крышкой, поставил на нее пиво и положил леща, взгромоздился на бочонок. – Ну, вздрогнули, – сорвал ногтем крышку и положил на бочку.

– Будем, – Михась открыл бутылку зубами, тоже положил крышку на бочку.

Я достал из кармана старый складной нож, подаренный еще на десять лет и открыл бутылку. Крышку тоже положил на бочку – вдруг, у них тут так принято? Зачем нарушать местные обычаи? Хлебнул пива – хорошо.

– Она не сбежит из бочки?

– Ты что, совсем того? – улыбнулся Авдей. – Из этой бочки ни одна ужица ни в жизнь не сбежит.

– Эт точно, – кивнул Михась и надолго приложился к бутылке.

– Ужица – это что?

– Ужица – это ужица, – Авдей укоризненно покачал головой. – Стыдно не знать, молодой человек.

– Нонешняя молодежь даже латыни не знает, – поддакнул Михась, – где уж ей за ужицей угнаться? Да ты не боись, земляк, – хлопнул меня по плечу, – мы не жадные, ты за помощь свою долю получишь.

– Их покупают?

– Бери выше, – показал вверх, в голубое майское небо, – почитай, на вес золота берут.

– Да? – я снова отхлебнул. Странно, ощущение, что пиво в бутылке не кончалось. – Круто. А зачем их покупают?

– Сие тайна великая есть, – поскучнел Авдей, – доступная немногим, да и то, полорогим. Не грузись, пей пиво, да радуйся жизни. Кстати, пиво в счет награды. Почитай, авансец небольшой.

– Спасибо.

Какое-то время пили молча, закусывая лещами.

– Оно что, не кончается? – не выдержал я.

– Догадливый, – Авдей щелкнул моего леща по морде, – почти как кот Матроскин.

– Как такое возможно?

– Про бутылку Клейна слышал?

– Слышал.

– Вот это она и есть, только с пивом.

– Там же поверхность одностороння, и при чем тут объем? И я видел их, форма совсем другая.

– Ты же видел в трехмерном пространстве, а в руках держишь ту, что построена в четырехмерном. Она пиво напрямую с завода тебе подает.

Я смотрел на него, не зная, как реагировать на этот бред:

– И как такое возможно?

– Я откуда знаю? – он пожал плечами. – Я те что, физик?

– Капица, ха-ха-ха, – жизнерадостно засмеялся Михась, – академик Сахаров, профессор кислых щей.

– Не вижу повода для смеха, – отрезал я.

– А ты что же? – Авдей подозрительно прищурился и, сморщив нос, принюхался. – Небось думаешь, что мы тут плюшками развлекаемся?