Влад Костромин - Соскучились, диабетики?

– Не подскажете, как к станции пройти?

– Не подскажу, – удрученно покачал головой, – ибо не знаю, к какой станции пройти желаешь, человече.

– Ближайшей.

– Ближайшей? – задумчиво намотал на палец левый ус, покусал кончик. – Километров с полтораста будет, – честно посмотрел на меня и показал в сторону востока, – в ту сторону. А ежели, допустим, туда, – ладонь указала на север, – то все триста с гаком. А зачем тебе станция, коли не секрет?

– Меня из электрички выбросили и вот…

– Контролеры что ли? Так ты заяц? Тю, – осуждающе покачал головой, – а с виду такой гарный хлопчик. Нехорошо за проезд не платить – подрыв экономических основ существования пассажирского железнодорожного транспорта.

Честно говоря, на этой тираде я слегка «подвис».

– Чего глазами хлопаешь, пассажир? Можа еще чего надо?

– Водички попить не найдется? – спросил первое, что пришло в голову.

– Почему бы и нет? Pourquoi pas – как говорят французы. Ты проходи, не стесняйся, будь как дома, – отошел, пропуская меня в калитку.

Я прошел, покосившись на распахнувшийся плащ: если глаза меня не обманывали, то под плащом прятался пистолет-пулемет Судаева. Однако…

– Туда не ходи, – мужик обвел двор широким жестом, – снег башка попадет, совсем мертвый станешь. Сюда ходи, – показал на вымощенную булыжником дорожку, тянущуюся вдоль залитой бетоном подъездной дороги к дому.

Задвинул широкий засов, дополнительно замкнув его навесным кодовым замком. Я пошел по дорожке, обогнул какой-то ветхий сарай и остановился. Растрепанный длинноволосый подросток в очках, похожий на опухшего с жестокого похмелья Гарри Поттера, ожесточенно втыкал в землю штыковую лопату.

– Михась, поймал я ее, кажись! – прокричал паренек, покосившись на моего провожатого. – Поймал!

– Держись, Авдей. Мы сейчас. Помоги, – Михась сорвал плащ и швырнул мне. – Лови в него, но рукой коснуться не моги.

– Кого ловить?

– Ужицу. Вон она! – показал на что-то белесое, длинно-извивающееся, выковырнутое Авдеем из земли.

Я, удивляясь сам себе, бросил сумку и, подхватив плащ, начал ловить извивающееся нечто. Паренек с хеканьем продолжал рубить землю, пытаясь отсечь непонятную ужицу. По виду она походила то ли ветвистое щупальце-водоросль, то ли сошедший с ума буйный корень, то ли мутировавшую медведку.

– Под нее подводи! – Михась схватил плащ за другой край. – Руками не трогай, сожрет. Авдей, руби, уйдет!

– Не уйдет, – Авдей подпрыгнул и с размаху вонзив лопату в землю, ухнул на нее всем телом.

Ужица, чем бы она не была, истошно запищала. Лопата провалилась в землю почти целиком, Авдей растянулся сверху. Мы с Михасем заматывали бешено бьющуюся ужицу. Признаться, силы в белесой твари оказалось прилично. Я никогда не боролся с крупной анакондой (да и с мелкой тоже), но думаю, сладить с анакондой было бы легче. Пока скрутили, и я и Михась запыхались и вспотели, как мыши.

Вскочивший Авдей пару раз вполне себе по кик-боксерски приложился ногой в извивающийся длинный сверток, заставив его затихнуть.

– Крупная какая попалась, матерая, – снял испачканные грязью очки, вытер стекла о рубашку, одел, – хороший улов.

– Повезло, – Михась пожевал левый ус, – хороший улов, не ежица какая и не ежовка. Точная ужица.

– А что это? – осторожно спросил я.

– Тебе же сказали, – очки Авдея хитро блеснули, – ужица комлевая.

– Они еще и разные бывают?

– Бывают еще подколодные, но я их в здешних местах не встречал. А ты, Михась?

– Никак нет, – перехватил мой взгляд на ППС. – Для защиты, а то чкаются тут всякие…

– А ты тут чего? – Авдей достал мятый носовой платок в крупную красную клетку и вытер вспотевший лоб. – По делу лыткаешь аль на опохмелку стреляешь?

– Я водички хотел попить…

– А чего водички? Может, того? – щелкнул себя по кадыку. – Отметим это дело? Чай, событие не рядовое.

– Не рядовое, – покивал Михась.

– Какое?

– Вот же чудак человек, – улыбнулся, блеснув одновременно очками и белоснежными зубами. – Мы же ужицу поймали. Такое хорошо, если в сто лет раз бывает.

– Прошлый раз еще при пане Окулине, дружиннике князя Миндовга ловили, – меланхолично сказал Михась и почесал затылок. – Это же лет семьсот прошло, а то и все восемьсот.

Без плаща стало видно, что он одет в старую советскую военную форму, знакомую большинству из фильмов про ВОВ. Из стройбата что ли сбежал? Или ролевик местный.

– Году этак в 1238 примерно…

Скорее всего, свихнувшийся ролевик-реконструктор. Интересно, ствол заряжен?