Виталий Конеев - Я, звёздный маршал!

– Смотри, – снова сказал Гасан, сидя на корточках.

Он указал топором в небо, где появились два истребителя-перехватчика. Они сделали боевой разворот, блеснув на солнце белоснежными крыльями с кабалистическими знаками – и помчались на нас.

Я прыгнул в кресло пулеметной установки, рывком откинул ее назад-вниз для зенитной стрельбы, заметил краем глаза, что патронный затвор стоял на предохранителе – вот почему девушка не стреляла! – и придвинул к лицу дальномер.

За моей спиной грохнул упавший на пол топор и завязалась шумная драка. Я меж тем, лежа почти горизонтально в кресле и наблюдая пикирующих истребителей, подправил маховичками прицел пулемета и на несколько секунд замер, ожидая, когда самолеты выйдут из пике и приблизятся до полукилометровой дистанции, но я упустил момент и с ужасом увидел белые вспышки и стрелы под брюхом истребителей, которые пронзили пространство, что отделяло меня от самолетов, но за долю секунды до взрывов я прижал ногой педаль спуска и почти в упор выпустил длинную очередь. Первый самолет развалился на части, второй, пролетая над нами на высоте не более ста метров, сбросил бомбы.

Вокруг меня гремели взрывы, полыхал огонь, но я успел вонзить второму истребителю пулеметную очередь, и он взорвался, едва пролетев танкетку.

– Конец птичке! – крикнул я и щелкнул пальцами, – дайте сигарету.

Танкетку то и дело сотрясали разрывы, в воздухе стоял несмолкаемый грохот и вой – ко мне наклонилась моя девушка и запечатлела на моих губах долгий поцелуй, а потом протянула сигарету и щелкнула зажигалкой. И тут я заметил, что прелестница одной ногой стояла на горле Абдурахмана, который дико смотрел на меня выпученными глазами.

– Не стреляй – они учетверятся!

Я, по-прежнему лежа в кресле, быстро осмотрел горизонт и ахнул: на боевой курс ложились восемь истребителей. Мне стало не по себе, а Гасан Абдурахман с дьявольским ревом бросил девушку на пол и схватил топор, но я повис на его руке.

– Не надо – она человек!

– Пускай докажет, – яростно ответил Абдурахман и опустил топор вниз. Незнакомка быстро поджала под себя ноги и торопливо указала на свои глаза.

– У меня слезы соленые.

Абдурахман хмуро глянул на ее ресницы и аккуратно взял в пальцы девичью слезинку, лизнул языком.

– Это не доказательство – у тебя в груди аппарат по выделке слез.

Девушка жалобно посмотрела на меня и развела руками, всхлипнула.Тогда я вынул из кармана демисезонных брюк черный сухарь, что остался у меня от последнего вчерашнего обеда и протянул ей, она с благодарной улыбкой кивнула мне головой и закусила кусок. Лицо Абдурахмана смягчилось, а девушка весело сказала:

– У меня еще молочные зубы растут.

– Покажи.

Она открыла рот, Гасан сунул в него свою грязную руку и подергал зубы.

– М-да, – раздумчиво сказал он и отбросил топор в сторону, и, распахнув халат, снял с пояса блестящие наручники и в мгновенье ока приковал незнакомку к пулеметной стойке. Я рванулся к Гасану, но получил такой страшный удар по голове, что потерял сознание.

Я очнулся от сильной тряски и открыл глаза. Мы с Абдурахманом неслись на верблюдах мимо пирамид, а где-то рядом грохотали взрывы. Я вспомнил о прекрасной незнакомке и хотел спрыгнуть с верблюда на песок, но заметил, что мои ноги были привязаны к стременам седла, а впереди, держа повод моего верблюда в руке, скакал Абдурахман, взмахивая над головой топором и крича:

– Цобэ, цобэ!

Наперерез, под ноги верблюдов, метнулись двое из моей тройки и, ломая руки над головой, закричали:

– Жека, с ума сошел, остановись! – нас затаскают кэгэбэшники, пожалей наших детей!

Но я ничего не ответил – мои глаза были полны слез, а душа разрывалась от горя и несчастья, и теперь я хорошо понимал, что в свои девятнадцать лет я впервые пережил счастливый миг любви, который никогда не повторится. Жизнь для меня казалась конченной; а мой верблюд, сильно вытянув вперед голову, стремительно уносил меня в неизвестность.

Глава вторая

Не менее часа мы скакали на верблюдах по каменистой пустыне, пока не выскочили на белую бетонную дорогу, вдоль которой тянулись хижины, ресторанчики, ремонтные и заправочные станции. Из крайней хижины вышел нам навстречу феллах.

Гасан спрыгнул с верблюда, вынул из кармана толстый кошелек и, плюнув на пальцы, вытянул из него бумажку в тысячу фунтов.

– Спасибо, Шамиль.

Шамиль прижал деньги к груди и с поклоном ответил:

– И тебе спасибо, эфенди.