Андрей Сатирский - Рассказики-3. Выдуманные истории

– Если не знаешь, чего хочешь, значит, жаждешь пивка! —заявил Балакирев.

– А ты много пива выпьешь? —скептически поинтересовался Римский-Корсаков.

– Это смотря кто наливает, -ответствовал Балакирев: -Пиво все будут? Ну, как говорили больные и некрасивые спартанские дети, будем скидываться!

– Боюсь, нам даже на стакан пива не хватит, -заметил Кюи.

Мусоргский тяжело вздохнул: -Пиво не чай, стакана не хватит.

Воцарилась далеко не музыкальная пауза. В воздухе меж голубей витали мысли о будущем.

– Ты, Милий, куда подашься? —спросил Кюи.

– В свое крохотное имение поеду, -ответил Балакирев: -Продолжу папенькино дело.

– Значит, бухать будете, барин…

– Ну, я же не Пушкин да и не в Болдино еду.

– Фигурой тоже не похож.

– А ты, о, великий Цезарь, чем займешься? На флот пойдешь?

– Пожалуй, попробую устроиться в ансамбль песни и пляски Балтийского флота, – ответил Кюи.

– И что ты там будешь делать?

– Например, буду подавать палочку главному дирижеру.

– Толково. Главное, при форме и при жалованье.

Игривая тучка навалилась на солнышко, и слегка потемнело. Голуби тотчас завалились спать в цветочную клумбу.

– Я недавно прочитал в газете, -внезапно заговорил Римский-Корсаков: -Что в Америке музыканты объединяются в джаз-банду и гастролируют по стране с концертами. И деньги есть и слава.

– Что за джаз-банда?

– Да это просто ансамбль, исполняющий джаз!

– А нам-то что с того, Коля?

Римский-Корсаков аж привстал в воодушевлении: -Так мы тоже можем создать ансамбль и ездить по стране!

– Здравая мысль пришла тебе внезапно в голову! А что мы для ансамбля имеем?

– Гармошку у Милия, гитару у Саши Бородина, балалайку у Модеста Мусоргского, трубу у Цезаря и мою мандолину!

– И что мы будем исполнять с таким набором?

– Народные мелодии и свои собственные произведения!

Солнышко отодвинуло тучку и широко улыбнулось приятелям. Компания воодушевилась. Посыпались дельные творческие предложения.

– Надо шоу делать! Представляете, Милий, словно бородатый медведь, с гармошкой!

– А Цезарь пусть форму оденет да с дембельскими наворотами!

– И мы разоденемся пышно, с блестками!

– Правильно! Публика-дура любит блистающих артистов, им кажется, что и номера блестящие!

– Название нужно придумать броское, чтобы народ валом повалил!

– А пусть будет джаз-банда!

– Ни в коем случае! Во-первых, мы уж точно не будем исполнять джаз и, во-вторых, на слово «банда» сразу явится полиция.

– Мы ведь будем играть и петь? Предлагаю назвать нас ВИА – вокально-инструментальный ансамбль, например, «Богатыри земли русской».

– Толково! Пусть так и будет!

– Я попрошу моего знакомого из Академии художеств нарисовать нам красочную афишу.

– Илюху Репина? Этот сможет.

– Давайте еще Скрябина пригласим, -вспомнил про собутыльника Балакирев.

– Нельзя! За его «Поэму огня» нас сразу запретят пожарные!

Кюи скептически хмыкнул: -Мы только русскую музыку будем исполнять?

– Народную! В Одессе и еврейскую сыграем, а в Казани татарскую.

– Так и порешили – едем на гастроли, -заключил Бородин: -Все за?

Мусоргский приобнял Римского-Корсакова: -Как же здорово ты придумал, Коля! Если все пройдет успешно, мы скинемся и поставим тебе в этом самом сквере памятник.

– Чтобы голуби смогли отомстить за то, что ты их гонял, -добавил Кюи.

– Ну, что вы, право? -засмущался Римский-Корсаков: -Пойдем лучше готовиться к поездке.

– И опять мимо пива! —возмутился Балакирев.

С тем и отправился первый российский ВИА в турне по городам и весям прославлять русскую великую музыку.

Неистовый Виссарион Белинский так высказался по сему поводу: -Пять молодых музыкантов собрались в кружок и сотворили могучую кучку!

В курилке литературного клуба расселись по креслам Тютчев, Чехов и Белинский. Закурили, помолчали. В камине тихонько потрескивали дрова. Дым струйкой утекал в вентиляцию.

– Федя, если бы вы могли встретиться и поговорить с любым писателем, живым или мертвым, кого бы вы выбрали? —внезапно поинтересовался Чехов.

– Живого, -подумав, ответил Тютчев: -Мне, например, импонирует Ги де Мопассан да и в Париже я бы с удовольствие побывал.

– Мопассан живет в Париже? —удивился Белинский: -Он ведь не любит Эйфелеву башню, она его раздражает.