Александр Шушеньков - Дерево, или По ту сторону Зла и Добра

– Засыпает синий Зурбага-а-ан…А-а-а… А-а-а…

Они выехали из города, и «Икарус» помчался по бугристому шоссе. С обеих сторон потянулись в беспорядочном строю перепачканные танки и бочкообразные жилые вагончики-ЦУБы с копошащиеся возле них людьми – это обустраивалась выведенная из ГДР воинская часть. Солдаты строили забор и тянули колючую проволоку. Над единственным одноэтажным строением вился дымок.

– Вот тебе и Паша-мерседес, – пробормотал кто-то громким прокуренным басом позади Шуры.

***

Слова Хамкамады о запрете на алкоголь были пустой формальностью, это понимали все, и она сама в первую очередь. Не проехал автобус и первых ста километров, как старшая группы, глядя бессмысленным взором в заоконный лесной пейзаж, прокричала:

– Храните деньги в «Инкомбанке»! Да здравствует независимость Татарстана и Приднестровская Молдавская республика! Виновата ли я, виновата-а ли-и я-а-а-а, винова-та-а ли-и я-а-а-а, чтоооо люююююблюююю!!!!

– Виновата ли я, что мой голос дрожал, – подхватил залихватски автобус, – когда пела я песню ему!

– Уууууу! – присоединился «Икарус» моторным ревом к людскому веселью.

Когда стемнело, обстановка в автобусе стала совсем уже райской. Все сорок человек – и семнадцатилетняя пэтэушница Лариска с профилем Толстого, и председатель профкома завода «Молот и серп» Рагозин по кличке «робот Федор», и даже старшая группы Ирина Хамкамада, все они превратились в одну большую семью-коммуну, в один большой спаянный организм.

Они летели на автобусе к своему счастью – долларам; они были пьяны, им было тепло и приятно. Потом пришла ночь – внезапная, как удар кочергой по голове…

***

Андрей Пикоян открыл глаза.

За окном «Икаруса» проплывали красивые пейзажи. Ну, здравствуй, свободная Украина. Вот ты и получила независимость. Вот ты и освободилась. Что, хорошо тебе стало? Получили головную боль на свою голову.

Головная боль.

Он сидел, скрючившись в икарусовском кресле и страдал. Вечная проблема: если накануне было хорошо, значит, на следующий день будет плохо. Если было очень хорошо, значит – будет очень плохо. Если же все было ве-ли-ко-леп-но, то утреннее пробуждение будет совсем поганым.

Голова раскалывалась, во рту была сухость, а под левым глазом ощущалось какое–то затвердение. Впрочем, под правым, кажется, тоже.

Андрей стал вспоминать.

Откровенно говоря, ехать ему не слишком хотелось. Все же, рост – сто восемьдесят пять, больше, чем у Тайсона, ноги длинные, да еще – ночные переезды, когда не поспишь толком.

Но уговорили.

Тем более, компания подбиралась хорошая: Шура, Полстакана, Лука. Можно было слегка расслабиться от работы, отвлечься от подруги, с которой в последнее время происходили стычки. Много о себе возомнила. Муж каратист. Нехорошо. И не понимает, что ситуация в экономике напряженная, стало быть и денег на нее он тратить может меньше. Да, что там, на нее – уже и на себя не хватает! В заводской столовой цены растут, а желудок требует. Профилакторий заводской тоже закрылся.

Короче, пошла на хрен!

Инженер-технолог комбината резино-технических изделий Андрей Анастасович Пикоян был, подобно Карлсону, живущему на крыше, мужчиной в расцвете сил и энергии. Он любил жизнь и еду, знал химию, боготворил классическую музыку, увлекался великой литературой (Бунин, Проханов, Куняев), обожал классическую живопись (в особенности – Джорджоне и Ботичелли), интересовался женщинами. Точнее сказать, не женщинами, а тем, что с ними связано. Любовью, так сказать. Вот и в путешествие на «Икарусе» он отправился, чтобы…

Да, мало ли, зачем?!

Полстакана говорил, что обычно в числе контингента присутствуют молодые упругие девицы с нетвердыми моральными устоями. А это хорошо.

Хо-ро-шо!

Вот и поехал.

Он сидел рядом с Лукой, с которым близко сошелся на почве музыки в бытность того заведующим заводским клубом. Вообще, конечно, творческому интеллигентному человеку трудно найти понимающую душу. Бабы, например, хотят только одного – денег. Из-за этого и с первой женой пришлось расстаться.

Мани, мани…

Оперу она не любила, и когда Андрей в очередной раз стал петь ей «О, Маритана, моя, Маритана!», просто вышла из комнаты, сославшись на головную боль.

Дура! Пришлось жениться на другой – скоро и пополнение семейства ожидается…

Впрочем, если копнуть, то у многих жизнь семейная не сложилась. Даже у мелюзги вроде слесарей. А почитать биографии великих людей; что писателей, что поэтов, что художников, что музыкантов? Сплошные разводы! Магомаев развелся, Паваротти трижды женат, Соткилава…