Максим Сычев - Стажировка

…Патруль. Ненавижу это слово. Точнее, не само слово, а что за ним стоит. Сначала ты от него прячешься, потом ты в него заступаешь и теряешь день жизни. Военный патруль – это такое дисциплинарное формирование, призванное блюсти пристойное поведение военнослужащих при попадании в дикую среду гражданских лиц. Ходят по городу три бравых молодца в военной форме с красными повязками и пристально следят, чтобы остальные люди в военной форме были предельно галантны с окружающими: не ели на ходу, а если несли в руках полиэтиленовый пакет, то непременно черный! Это в теории.

На практике (в крайнем случае в Питере) у каждого патруля был негласный план – за день поймать как минимум троих «нарушителей». А нарушать почему-то никто не торопится! Поэтому хватали всех подряд, а нарушения придумывали уже по ходу разговора. Хорошо курсантам, которые живут и учатся за забором училища. У них там своя атмосфера. А наша академия разбросана по всему Ленинграду. И по дороге между кафедрами тебя могут подстерегать «хищники». Когда идешь в строю, патруля можешь не опасаться. Но стоит отбиться от стада – сразу будь начеку.

За первые годы обучения все мы выработали привычку мастерски уворачиваться от патрулей. Если подойти ночью к спящему бывалому питерскому курсанту и шепнуть на ухо: «Патруль!» – он моментально, не просыпаясь, спрячется под матрацем. Всё! Живи и радуйся! И тут, как гром среди ясного неба сваливается новая информация. Оказывается патрульные – это не специально выведенные в лаборатории злые военные, которых с детства били и невкусно кормили. А такие же курсанты, как мы! И завтра наш курс заступает в патруль. По уставу каждый патруль должен состоять из одного офицера и двух солдат. Но в Ленинграде так много военных училищ, что функцию солдат в патрулях заменили курсантами, а их решили не отвлекать от важных дел. Боевых офицеров из действующих частей тоже решили не дергать. Начальниками патруля ставили слушателей бесчисленных военных академий.

Перед заступлением начальник курса провел подробный инструктаж. Оказалось, что завтра утром, мы всей веселой толпой, поедем в комендатуру на Садовую. Там нас поделят на пары, выдадут офицера и маршрут. И до 24.00 мы должны бродить по этому маршруту туда-сюда и пресекать! На обед – два часа. Больше всего мне понравилась фраза: «в случае грубого нарушения – догнать нарушителя и обезвредить!» У тех, кто в детстве смотрел слишком много фильмов про шпионов, в глазах появлялся азартный охотничий огонек. Для убедительности и серьёзности намерений офицеру полагался пистолет, а нам штык-ножи. И не зря! Штык-нож однажды очень пригодился – колбасу порезать. Любая служба может протекать по-разному. Так и в патруле – смотря как повезёт. Повезти или не повезти могло по двум критериям:

Первое – маршрут. Чем ближе к Садовой – тем хуже. Потому что патрули тоже проверяют. А если представители комендатуры, за пару проверок, не обнаруживали патруль на маршруте, начальника патруля оставляли там же на Садовой погостить. Но уже на «губе». Идеальный маршрут с этой точки зрения станция метро «Девяткино» (в конце прошлого века она располагалась в поле, за городом)

Второе – собственно, сам начальник. Именно он принимает решение: куда ходить, как долго ходить, как быстро ходить и ходить ли вообще. Самые страшные начальники патруля получались из «пиджаков» – гражданских специалистов, призванных в Армию сразу офицерами. У них в анамнезе отсутствует такой важный элемент военного воспитания как «курсантские погоны». Говоря более понятным языком: они пороха не нюхали, службу понимают неправильно, всего боятся и действуют строго по инструкции. Однажды мы с Рощупкиным целый день бродили за майором – «пиджаком» по пляжу возле Петропавловской крепости. На улице жара! Нас ещё не переодели в летнюю форму. В «ПэШа», где «Ша» это «шерсть», люто жарко. Люди загорают. Туристы смеются. А мы, как пришельцы, бродим по песку. Никакие доводы майор не воспринимает и в целом чувствует себя великолепно, в отличие от нас: «Товарищ курсант, у Вас опять верхняя пуговица расстегнулась. Оправьтесь, пожалуйста!» И казалось, этот адский день не закончится никогда, если бы Серёга не побелел лицом, упал на песок и больше не встал. Только после этого майор решил, что на сегодня наша миссия, пожалуй, исполнена.

Лучшим начальником патруля традиционно считался морской или летный офицер, закончивший какое-нибудь Ленинградское училище. Они на службу в целом смотрят философски, и пешие экскурсии по городу их совсем не прельщают. Как-то раз нам с Макарычем достался ещё совсем синий после вчерашнего капитан второго ранга. Ему было сложно ровно стоять. Он так и сказал нам тихо на разводе: «Подоприте меня!» После того как мы вышли на улицу, он отдал нам бланки замечаний, удостоверение начальника патруля, неопределенно махнул рукой куда-то вдаль и сказал: «Поймайте там кого-нибудь» – и пошел. Мы испугались, что и сдавать наряд дежурному по комендатуре он уже снисходительно доверил нам, а делать это должен только офицер. Но капитана посетила таже самая мысль, он остановился, обернулся и добавил: «в 23.00… на этом месте… кто-то один» – и показал на пальцах, как выглядит «один». После чего хитрым противолодочным зигзагом продолжил свое движение к заветной цели. В конце его маршрута явственно проступала вывеска «Рюмочная». Мы быстренько, в течение десяти минут отловили на платформе Балтийского вокзала трех солдат-срочников. Ещё троих придумали сами и кинули на пальцах, кто вечером поедет «сдаваться». Выпало мне, а счастливый Макарыч в тот день был уже совершенно свободен. С учетом времени развода весь патруль занял у нас ровно один час.