Олег Синельник - Мандрапапупа, или Тропами падших комет. Криптоапокриф северо-украинской традиции Непонятного

Итак, мои верные пикаро, давайте с решительно суровыми лицами на миг застынем перед выходом в мир, словно космонавты на старте. Мы готовы вновь окунуться в неизведанные глубины, которых не подарит ни ямайский ром, ни нормандский кальвадос, ни эльзасский шнапс. В алхимическом угаре перейдём из золы в пепел алмазной пыли и дальше – к звёздам. Мы готовы к любым испытаниям!.. Взгляните на себя со стороны. Что видите? А я вам скажу: именно таким лицом должна смотреть на мир реклама шмуровидла, где атмосферный саундтрек маэстро Артемьева играет первую скрипку на струнах ветров!..

В разнообразных вариациях мы слышали подобный текст каждый год во время первой весенней оттепели. Так пробуждал нас от зимней спячки голос Кота Зелёного – дяди Олега Колокольникова, последнего хранителя традиции священного пьянства.

Для ответственных за весну дураков из Марьиной рощи это был сигнал к началу оккультного алко-тура тропами падших комет. И с этого неприметного события на улицах нашего города-антигероя ежегодно начиналась мистерия возрождения и вспыхивал праздник жизни.

Осенней ночью 96-го года на улице было темно и страшно, поэтому я находился дома, усердно трудясь над завершением шедевра «Мамаева тантра».

Внезапно – звонок в дверь. Открываю. На пороге стоит последний хранитель традиции священного пьянства дядя Олег Колокольников по прозвищу Кот Зелёный. Его дионисийский взгляд странно нейтрален. Что-то прячет за спиной. Дальше происходит диалог следующего содержания:

– Что надо? – спрашиваю я не очень вежливо.

– Я миску одалживал… – начинает он.

– ?

– С возвратом, – уточняет Кот.

– ??

– Возвращаю.

Он медленно, как факир, выводит из-за спины руку с миской, которая накрыта крышкой, упакована в целлофан. Для пущей надёжности вся конструкция обмотана изолентой.

– А в миске что?

– Жульен.

Мне сразу вспоминается фильм «Ищите женщину», герои которого выясняли, кто убил Жульена Нолестро.

– Сейчас его есть нельзя, – добавляет Зелёный и во взгляде духовидца появляется подозрительный блеск. – Это закусь.

Тут он наконец-то озвучивает истинную цель визита, подкупающую своей новизной: выкушать под звёздным небом литерку водочки. Дескать, для человека, духовной жаждою томимого, одиночный заплыв в ширину – непозволительная роскошь, доступная лишь коренным обитателям горьковского дна, к которым Кот себя, понятное дело, не относит.

Сохраняя твёрдость интонации, извещаю визитёра о том, что столь несвоевременный час для заплыва чреват тройным просаком, ибо: а) давно за полночь, б) ввиду очередного витка государственной игры «Борьба за трезвость» все магазины, ранее бывшие круглосуточными, закрыты и в) тупо нет денег, да и пить неохота.

И хотя мои аргументы – бетон, они вызывают у Кота обратную реакцию. Он красноречиво хлопает себя по боковому карману пиджака и говорит, что, во-первых, материальную часть вопроса берёт на себя. Во-вторых, сообщает, что совсем рядом, у гостиницы «Украина», таксисты барыжат водярой. А в-третьих, начинает шпарить цитатами из Хаяма, Пушкина и Байрона, упирая на то, что человеку его статуса пить с кем попало не комильфо.

Мне бы пойти на принцип, но, игнорируя авантюрный блеск котовских глаз, я плюю на неоконченную картину и вслед за ночным гостем вываливаюсь из квартиры в темноту и холод ноября.

Вот мы уже возле «Украины» и дядя Олег Колокольников оживлённо обсуждает с таксистом условия сделки. Последний удовлетворённо кивает и достаёт из-под сиденья своего драндулета заветную бутылку. Кот тут же берёт её одной рукой, другой лезет в карман, якобы за деньгами, а в следующую секунду, резко вырвав руку из кармана, наносит таксисту сокрушительный апперкот.

Затем оборачивается ко мне и, весело подмигнув, выдыхает облачко пара:

– Шухер!

Преследуемые разъярёнными таксистами, мы уходим от погони, петляя по тёмным дворам, прорываясь через проходные подъезды, штурмуя заборы и форсируя огромные лужи, покрытые первой тонкой наледью. В процессе бега неожиданно обнаруживаю бутылку у себя в руке. Момент, когда я ухитрился её перехватить, абсолютно выпал из памяти. Дядя Олег Колокольников бежит с вытянутыми вперёд руками, держа в них миску с жульеном, что делает его похожим на аргентинского официанта, участвующего в ежегодном забеге по улицам Буэнос-Айреса.

Убедившись, что погони за нами больше нет, останавливаемся отдышаться у деревянного столика в каком-то дворе. Всё вокруг окутано непролазным мраком. Над нами бездонное и таинственное звёздное небо, а в атмосфере городского пейзажа царит то особое безмолвие, какое бывает за пару часов до рассвета.