Дженни Лоусон - Давай притворимся, что этого не было

– Ладно. Можете не переживать. Наша няня тоже не вкурила.

Виктор прочистил горло и посмотрел на меня своим типичным взглядом, в котором читалось: « Пожалуйста, заткнись », а мужчина у двери сказал:

– Простите. Я могу вам как-то помочь ?

Тогда Виктор объяснил ему, что мы пришли на вечеринку, но, судя по всему , неправильно поняли написанное в приглашении ( и снова сверкнул на меня без надобности глазами ), потому что решили, что вечеринка костюмированная, и тогда мужчина прервал нас и сказал:

– Тут нет никакой вечеринки .

Я решила, что он просто пытается от нас отделаться, но тут Виктор вытащил приглашение, и мужчина любезно обратил наше внимание на то, что мы находимся на Северной Кливлендской улице, а нам нужно на Южную Кливлендскую улицу. Казалось, он испытал огромное облегчение, когда ситуация разъяснилась, но тут я выпалила:

– Ох, слава Иисусу!

Тогда он снова как-то странно на меня посмотрел. Наверное, он просто был атеистом, который не понимал, что я благодарила Бога за то, что теперь не получу от собственного мужа удар ножом, после того как заставила его надеть наряд черлидера на повседневно-деловую встречу. Атеисты таких вещей никогда не догоняют.

Несколько минут спустя мы с Виктором приехали по нужному адресу и увидели дом, украшенный всевозможными декорациями к Хеллоуину, и нескольких людей, болтающихся без дела снаружи в костюмах. Я начала тихонько молиться, но, видимо, делала это недостаточно тихо, потому что Виктор злобно на меня глянул и попросил вести себя сегодня как можно лучше. Он зачитал мне список тем, на которые нельзя разговаривать в малознакомой компании.

– Развод, смерть, политика, героин, секс, рак, проглоченные иголки , – пробубнил он. – Вот об этом разговаривать не надо.

– Все поняла, – заверила я его.

Он посмотрел на меня с сомнением.

– Кроме того, большинство из этих людей – консервативные республиканцы, так что, пожалуйста , не надо им рассказывать о том, как тебе нравится Обама. Мне с этими людьми работать. И ни слова про влагалища или некрофилию, – он действительно был свидетелем того случая, – или про ниндзя, или про то, как твой прадедушка убил твою прабабушку молотком.

Я попыталась было кивнуть в знак согласия, но теперь все упомянутые им вещи застряли у меня в голове,и я безуспешно пыталась думать о чем-нибудь другом. И ничего другого на ум не приходило.

К счастью, на вечеринке было очень шумно, а поскольку дело происходило в Техасе, постольку большинство гостей уже были пьяны и очень разговорчивы, так что я могла только бездумно улыбаться и кивать в знак согласия в ответ на все, что говорили другие. Мы с Виктором уселись рядом с довольно большой группой его коллег. По правде говоря, было бы весьма непросто вставить слово в разговор, главным участником которого был человек, одетый Джоном Маккейном (я вам клянусь). Он разразился тирадой о том, что Обама собирается забрать у нас все наше оружие ( «Да где он его хранить-то будет?» – думала я), и я увидела панику в глазах Виктора, который заметил, как я напряглась, и принялся безмолвно умолять меня не встревать. Я прикусила язык и выдавила из себя улыбку. На лице Виктора отразилось явное облегчение, и он сделал глубокий вдох, а я улыбнулась и закатила глаза – мол, а ты-то все сомневаешься! – но ряженый Маккейн, видимо, заметил, что мы обменялись взглядами, – он фыркнул и, подозрительно нахмурив бровь, спросил:

– А это что? Неужели в наши ряды затесался сердобольный либерал?

Вот тут-то все вокруг и поплыло, – ведь меня настоятельно попросили не говорить о политике! – так что я замерла и принялась мысленно подбирать уместный ответ, который помог бы мне сменить тему разговора. Когда тишина стала невыносимой, я выпалила, пожалуй, самую неуместную фразу, которая когда-либо звучала на вечеринках:

– Как-то раз меня пырнул ножом в лицо серийный убийца .

Самым ужасным было то, что я умудрилась произнести эти неуместные слова совершенно серьезным и невозмутимым голосом. Словно людей постоянно бьют ножом в лицо. А еще знаете что? Я не имею ни малейшего понятия, почему я это сказала. Тогда Виктор посмотрел на меня с таким выражением, как будто у него инсульт, и цвет его лица начал меняться. Стиснув челюсть, он выдавил из себя:

– Ха-ха-ха, дорогая! А какое отношение это имеет ко всему? – и я знала, что это он пытается дать мне возможность соскочить, ну или просто хочет таким образом от меня отстраниться. Наверное, мне следовало просто списать все на выпивку, но вместо этого я решила попытаться спасти ситуацию, объяснив, что псевдо-Маккейн упомянул про огнестрельное оружие, и это напомнило мне про ножи, и вот тогда я вспомнила, как меня пырнул ножом в лицо серийный убийца, – но после этих объяснений ситуация стала еще более странной, и люди вокруг начали бросать в мою сторону неловкие взгляды и издавать нервные смешки. Тогда Виктор принялся сверлить меня взглядом, а я все продолжала самооборону, потому что Я ТУТ ПЫТАЮСЬ ПОМОЧЬ. Раз уж на то пошло, Виктор должен был сердиться на Маккейна, а не на меня, потому что во всем этом, по сути,он был виноват. В смысле, на парня в костюме, а не на бывшего кандидата в президенты Джона Маккейна. Его там даже и не было. Я не очень хорошо понимаю, почему мне нужно это уточнять.