Константин Костин - Байки из жизни

Вряд ли сегодня найдется такой человек (во всяком случае — из читателей), кто бы не учился ни в высшем учебном заведении, ни, тем более — в среднеобразовательной школе. Так что самодурство некоторых преподавателей, думаю, знакомо многим. Да, попадались мегеры, гнобившие молодых красивых девушек, попадались престарелые профессора, предлагавшие тем же девушкам за зачет посидеть в кафе… были и другие крайности — например, такие, что считали социологию важнейшим для металлурга предметом и так далее и тому подобное.

В одном из университетов города-героя Челябинска в конце 1970-х — начале 1980-х годов работал один преподаватель. Причем от рядовых, обычных, простых преподавателей он отличался тем, что был ветераном Войны, и не было такого случая, чтобы кто-то увидел его в пиджаке без наградных планок. Была у его и еще одна особенность — старенький, потрепанный Опель, еще довоенного выпуска, как пить дать — прихваченный ветераном в далеком 1945-м из далекого Берлина. Несмотря на почтенный возраст и явный дефицит запчастей для него, Опелек пребывал в весьма неплохом состоянии и очень даже неплохо бегал по практически пустым улицам самого прекрасного города в мире. К слову, и на парковке перед университетом, где сегодня яблоку упасть негде, а тогда — едва набиралось десятка полтора-два автомобилей деканов, заведующих кафедр и прочих институтских "шишек", Опель весьма выделялся среди прочих "Жучек", "Москвичей" и "Запорожцев". И только за одно это преподаватель уже пользовался большой нелюбовью своих коллег, но сделать с ним что-либо… ветеран же!

И, в общем, все бы ничего, но по неведомым причинам сокурсники ветерана преподавали в более именитых заведениях в Москве, Ленинграде, Харькове, Минске и других, далеко не провинциальных городах, каковым был в то время Челябинск, и, положа руку на сердце, остается и сегодня. И образовательную литературу его сокурсники издавали не внутреннюю, университетскую, а всесоюзного масштаба, что никак не способствовало внутреннему равновесию ветерана.

Экзамены и зачеты у этого всегда проходили одинаково, дифференциация была только по времени года: летом зачетка не сдавшего студента вылетала в открытое окно, а зимой — в щель под дверью. Причем, понятно, что зимний вариант был предпочтительнее, ибо как на третьем-четвертом курсе у студента уже проставлено куча экзаменов и зачетов, а найти зачетку, вылетевшую в окно, удавалось далеко не каждому.

А вот основным критерием для оценки знаний студента для ветерана была литература, по которой готовился студент. И, не дай-то Бог, студент, перечисляя учебники, по которым он изучал предмет, упоминал хоть один из трудов более удачливых сокурсников ветерана, преподававших в более именитых заведениях в Москве, Ленинграде, Харькове, Минске и т. д. Результат был предсказуемым и всегда одним — не сдал. Впрочем, был и второй вариант:

Преподаватель: а по какому учебнику вы, уважаемый, готовились?

Студент: то есть как по какому? По вашему! По той самой методичке, что изучал в институтской библиотеке!

П: а труды Петрова, Иванова, Вольфсона, вы изучали?

С: да, знаете… я открыл, посмотрел… как-то муторно, непонятно все изложено… так ничего и не понял, и готовился по вашей методичке… все так хорошо, замечательно, понятно написано, что не выучить предмет попросту невозможно!

П: ах, у них — непонятно (тут он, обычно, расцветал)! А у меня — хорошо? Ну, что же вы… давайте, скорее, зачетку! Отлично!

Но, я повторюсь, не приведи Господь студенту сказать, что готовился по другому учебнику… все! Зачетка, отработанным за годы практики движением, отправлялась или в открытое окно, или в щель под дверью! Что характерно, и в этом случае никто ничего не мог поделать с преподом — ветераном войны и кавалером многих орденов и медалей. Но… сколько веревочка не вейся, а шила в мешке не утаишь.

И в один прекрасный день доведенные до крайности студенты за одну пару разобрали Опель злобного препода по болтикам, перетащили на чердак, и уже только там собрали. Понятно, что незамеченным этот процесс не остался, но хоть бы кто слово против сказал! Студентов ветеран довел своей привычкой швырять зачетки, другим же преподавателям его иномарка (в Брежневские-то времена!) была что кость в горле.

Вечером, закончив мучить молодежь, ветеран вышел на парковку, дабы оседлать своего коня и… обомлел! Коня в стойле не оказалось! Естественно, первым делом — вызвал милицию. Машина-то приметная, и просто так, незамеченной, проехать по городу не могла. Были опрошены патрульные, дежурные постов ППС (которых в советские времена в городе было пруд пруди — почти на каждом перекрестке), водители общественного транспорта… но безуспешно. Опель как в воду канул. Поиски продолжались день, два, три… неделю. Ветеран за это время осунулся, похудел. Зачетки уже, вылетая из окна, все реже достигали фонтана в институтском парке…