Григорий Жадько - Откровенные романы

– А возраст?

– С этим я уже смирилась! … Что-то мы не пьем? Давайте еще.

– По немножко?

– Лейте! Не стесняйтесь! – она озорно засмеялась, и добавила.– А то я хандрю. Вы следите за мной! Мы же не грустить собрались и мои печальные истории слушать?

– Ма-а-а-а-аша-а-а!!!

– Мария Александровна! – поправила она.

– Ух, как!

– И почаще!

– Слушаюсь и повинуюсь моя госпожа! – безропотно согласился я.

– Давно бы так. Наливайте сразу и по третьему бокалу, – пошла в разнос Маша.

– Мы не спешим?

– Хочу быть пьяная.

– Пьяная?

– Пьяная и веселая. Se promener ainsi se promener. ( Гулять так гулять. фр.)

– Что бы все забыть?

– Все, все! И хозяйку, и Петербург, и прошлую жизнь. Я когда выпью – становлюсь сама собой. Естественная. Даже сама себе нравлюсь.

– Ну, значит третий тост за вас. Сам Бог велел.

– Поддерживаю.

Я передвинул стул поближе к ней и сел почти вплотную.

– Не поняла вашего демарша, – сказала она, покосившись на меня и морща смешно лобик, – лучше яблоки порежьте и садитесь, где сидели, а то я вас не вижу совсем.

Я убрал темный завиток волос и поцеловал ее в розовое ушко.

– Вы видите у меня в руке нож, – повела она плечом, как бы сбрасывая что-то, – сами не режете и мне мешаете.

– Так уж и мешаю?

– Конечно! Мы так хорошо беседовали. Я жду, что вы про себя расскажите. Я ведь совсем о вас ничего не знаю. Давайте назад, и это, – она подняла руку и покрутила ей неопределенно в воздухе. Этот жест видимо означал, чтобы все вернулось на круги своя. Я с сожалением отодвинулся на полшага.

– Нет! Сядьте напротив. Ну, пожалуйста, прошу вас. Мне очень надо видеть ваше лицо. Я люблю на него смотреть.

Я, сделав губы трубочкой, промычал что-то неопределенно-обиженное и, повинуясь, пересел напротив.

– Вот теперь вы молодец! L’homme admirable! ( Чудесный мужчина. фр .) – она нагнулась через стол и поцеловала меня.– Не дуйтесь. У нас уйма времени.

Но она ошиблась. Как раз в это время послышались шаги у двери, заскрипели половицы крыльца, и кто-то постучался. Маша надув щеки закатила смешно глаза и приложила палец к губам.

– Тс-с! Кто там? – зашептала она.

– Не знаю, – ответил я тоже шепотом.– Если хозяйка – обойдется. У нас сонный час. Прикройте быстренько еду вон тем покрывалом. Я стулья унесу.

Опять постучали, но более требовательно.

– Что уж там! Придется впустить, а то подумает не бог весть что. Так будет лучше, – проговорила она.

Я со вздохом пошел открывать. В проеме с обезоруживающей улыбкой возник Константин.

– Сударь!!! Как я рад видеть вас в нашем забытом богом уголке! Не ожидал! Честно не ожидал!

– Привет Костя. Сто лет!

– Ты как не рад?

– Хозяйка сказала? – вопросом на вопрос, уклончиво ответил я.

– Она. Дай, думаю поручкаюсь зайду. Ну, показывай, жена, невеста?

– Ну, тебе прямо всё и расскажи!

– И расскажи и покажи. Да! Красавица! – он приложил ее руку к своим губам. – Константин. Старый друг Михаила, настолько старый, что он уже совершено, забыл меня и не удосужился заглянуть по соседству.

– Мария Александровна, можно просто Маша.

– Очень приятно сударыня. Чудесное у вас имя. Мое любимое. И матушку у меня так зовут. Если не прогоните, я тут у вас посижу минутку. У нас тут такая скука! Вы не представляете, как я истосковался по хорошему общению.

Эта минутка у него затянулась почти на пару часов. Мы уже попили вместе морса с крекерами и эклерами. Я уже демонстративно молчал, но Косте все было нипочем. Он трещал и трещал без умолку и при этом смотрел только на Машу. Меня как бы не существовало в природе. Природная скромность Маши – не позволяла ей уйти или ответить резко, она только изредка виновато улыбалась, перехватывая мой возмущенный взгляд.

Наконец я не выдержал и уже прямо сказал:

– Костя, нам хотелось бы немного отдохнуть. Маша чувствует себя не совсем здоровой.

– Да конечно! Это я понимаю. Но как жаль. Правда, друзья мои! Я бы так и сидел бы с вами, и болтал весь вечер. Так не хочется уходить!! Может, ко мне пройдем? Я теперь рисую, пишу картины, в основном пейзажи. Подарю, если что-то вам понравится?

– Нет. Нет. Как-нибудь в следующий раз.

– Тогда я не прощаюсь. Не откладывайте, завтра и приходите.

– На счет завтра не обещаем.

– И слышать ничего не хочу. Буду ждать. Разволновали вы меня, разволновали друзья мои. Пойду, наливочки выпью, пару стаканчиков, может, полегчает.

Почему-то, он не одобрял наш выбор в отношении жилья. Об этом, в разговоре, он сказал не единожды, но уточнять, что он имел в виду, мы не стали.