Алексей Козлов: Дудль Вздул Майдан

Хорь и Калиныч тихонько
Глянули из кустков.
Переглянулись неловко,
Руку подали вслед —
Коль уж идёт перековка,
То верных рецептов нет!
Прокравшись по кошенили
В революционном брэду,
Путиловцев всех замочили
В тихом колхозном саду.
Всех аккуратно разули,
Ни слова не выдав из уст,
И на могиле воткнули
Пышный смородинный куст.
Долго кукушка рыдала,
И каждый думал: «По мне!»
Долго заря полыхала
В невыносимом огне.
Жнец уберёт, что посеет,
Всё справедливо в миру!
Куст каждый год пламенеет
В августе на юру!

Есть в нашем крае деревня,
С названием Богудож.
Раньше большие кочевья
Здесь вынимали нож.
Вспомнилось старая рана
Рыжий комбат на коне,
И голосок из тумана:
«Солдат Комсомольцев!
Ко мне!»
Зимою по горло валило.
Снежное море в свету.
Я, вспомнил, когда это было, —
В тридцать первом году!
Вспомнилась дева – отрада,
Пыльное овин и село,
И как из колхозного сада
Солнце за гору ушло…

На поезде быстром отправься скорей,
Оставь в одиночестве дом.
Пусть чистая ласточка южных морей
Тебя осеняет крылом!
О северном парне лишь ветер свистит,
Да ива пускает слезу.
Пусть крона платана тебе шелестит
О тот, что не произнесу.
Будь умной и ловкой, как можешь одна
И лучшие сны береги,
И если не я, то морская волна
Крепкой коснётся ноги.
От северных вьюг убегая скорей,
Оставь в одиночестве дом.
Пусть юная ласточка тёплых морей
Тебя осеняет крылом.

Когда вдали остались наши братья
И горный склон, точимый темнотой,
Нам распахнул холодные объятья
Виргинский лес, огромный и пустой.
В бездонном одиночестве под древом,
В недобрый час попробуй разберись,
Что скрыто за ритмическим напевом
Мачт, здравым смыслом устремлённых ввысь.
Минув провалы, топи и коренья
Низины той, я ясно ощутил
То смутное, неясное томленье,
Что ясной мысли прибавляет сил.
Как червячок, нацеленный к обеду
Сидящего в берлоге барсука,
Учитель мой сейчас спешил по следу
Идущего вперёд ученика.
Я глаз вручил мельканиям и дырам,
Мне в форме веток чудился намёк
На паука, чья сеть царит над миром
И бренных жизней умаляет срок.
Он лил слова, я знал, что эта страстность —
Ответ на страх, страх божеский, но я,
Я краем сердца чувствовал опасность
В отсутствии животных и жилья…
Когда вдали остались наши братья
И горный склон, точимый темнотой,
Нам распахнул холодные объятья
Виргинский лес, огромный и пустой.

This is the hut that Jack steal.

This is the China Bible
That grow mouldy in the hut that Jack steal.

This is the mad rat,
That ate the China Bible
That grow mouldy in the hut that Jack steal.

This is the crazy fat Cat,
That killed the mad Rat,
That ate the China Bible
That grow mouldy in the hut that Jack steal.

This is the Legless Colonel,
That worried the crazy fat Cat,
That killed the mad rat,
That ate the China Bible
That grow mouldy in the hut that Jack steal.

This is the June Judge with the crumpled horn,
That tossed the Legless Colonel,
That worried the crazy fat Cat,
That killed the mad rat,
That ate the China Bible
That grow mouldy in the hut that Jack steal.

This is the Countess dissolute,
That milked the June Judge with the crumpled horn,
That tossed the Legless Colonel,
That worried the crazy fat Cat,
That killed the mad rat,
That ate the China Bible
That grow mouldy in the hut that Jack steal.

This is the Miser Boss all insolent and predatory,
That kissed the Countess dissolute,
That milked the June Judge with the crumpled horn,
That tossed the Legless Colonel,
That worried the crazy fat Cat,
That killed the mad rat,
That ate the China Bible
That grow mouldy in the hut that Jack steal.

This is the False Priest all shaven and shorn,
That married the Miser Boss all insolent and predatory,
That kissed the Countess dissolute,
That milked the June Judge with the crumpled horn,
That tossed the dog,
That worried the crazy fat Cat,
That killed the mad rat,
That ate the China Bible
That grow mouldy in the hut that Jack steal.

This is the fucking Cock that crowed in the morn,
That waked the False Priest all shaven and shorn,
That married the man all tattered and torn,
That kissed the maiden all forlorn,
That milked the June Judge with the crumpled horn,
That tossed the Legless Colonel,
That worried the crazy fat Cat,
That killed the mad rat,
That ate the China Bible
That grow mouldy in the hut that Jack built.

This is the Crew Farmer sowing his corn,
That fuck the cock that crowed in the morn,
That waked the False Priest all shaven and shorn,
That married the man all tattered and torn,
That kissed the maiden all forlorn,
That milked the June Judge with the crumpled horn,
That tossed the Legless Colonel,
That worried the crazy fat Cat,
That killed the mad rat,
That ate the China Bible
That grow mouldy in the hut that Jack steal.

В диком жарком Сенегале
Каннибалы, как грачи,
Меня сетью поимали
Без ладанки и свечи.
К баобабу привязали,
Затворили ворота
И от радости плясали
Дикий танец живота.
Меня в перья облачили,
Насажали чад кругом,
Тесаки всю ночь точили,
Миски драили песком.
Я оглох от гама, звона,
И плясала среди них
Нонна,
Нонна,
Нонна,
Нонна
…
Зря я помощь звал из леса,
Растеряв в кустах порты:
Где ж ты бродишь, мать Тереза,
Мать Тереза, где же ты?
Где же ты, Франциск Ассизский?
Чем ты всуе обуян?
Видишь, делают сосиски
Из румяных христиан?
Лишь на час оставь больницу,
Чтобы плакать не пришлось,
Брось стигматы, плащаницу,
И сутану тоже брось.
Зря я кликал мать Терезу,
И Францисска кликал зря —
На мой трубный зов из леса
Прибежали два хоря.
Я хорей послал к Харону.
Не увидел я средь них
Нонну, Нонну, Нонну, Нонну
………
Но узнав, что я савейский
Правоверный, честный лох,
От позора вождь индейский
Завернувшись в плащ, исдох..
Я побрёл дорогой мглистой
Среди зайцев и слоних,
Игуан и пчёл в Тенистый
Вместе с барышней…
Так остался без обеда
Добрый, ласковый народ,
Вся страна мою победу
Отмечает каждый год.