Виталий Греков - Убить волка

– Приветик. Проснулась, сестричка?

– Доброе утречко. Как не проснешься тут, – мотнула головой в сторону кровати. – Мертвого разбудит, сволота такая.

– Что есть, то есть. Хорошо, что мне спать не надо – так иногда только задумаюсь, замечтаюсь. Загляну в самого себя на пару часиков, как говорится, ушел в себя – вернусь не скоро, – посмеялось зеркало.

Оксана наклонилась к зеркалу, внимательно разглядывая лицо. Чуть опустила голову, вздернутый носик перестал бросаться в глаза. Вытянула вперед и без того пухлые губы, повертела головой. Рука машинально поправила светлые волосы, взгляд скользнул по еле различимым веснушкам.

– Сойдет, – вынесла вслух вердикт. —Особенно после вчерашнего.

Указала на тела.

– Может спящим красавцам тоже устроить веселую побудку?

– Эт можно – ответило зеркало. —Но, если что – это была твоя идея, а меня ты насильно принудила. Так и сказала мол: «Я буду мстить, и мстя моя страшна. А ты, стекляшка, быстро повинуйся. Нето я голой жопой повернуся…» Ой, прости, моя хорошая, что-то меня несет не в ту степь с утра. Хотя определенно в этом ваша и только ваша вина – надышали на меня вчера перегаром во время конкурса а-ля «лучшая наскально-назеркальная живопись такого-то года». Какой у нас кстати сейчас?

– Тебе не все равно? —донеслось из другой комнаты. Девушка стояла возле настенных полок, на нее глядели затемненные бутылки, выпуклые банки и уйма различных пузырьков. Почти на каждой склянке, даже на самой маленькой, наклеена или заткнута под крышку бумажка с описанием микстуры. Ксана любила порядок. По комнате тут и там на стенах висели пучки высушенных трав. Почетное место на специальной подставке занимала старая, вытертая от касаний рук, книга.

– Да и правда. Э-э-эээ… а насчет попки, я дико извиняюсь, – вдруг искренне смутилось зеркало. – Я на своем веку всякого насмотрелся, тем более был у меня в биографии не самый веселый период. Так что скажу тебе Ксюша как на духу, твоя – очень даже ничего.

– Думаешь ты первый мне это говоришь? —фыркнула девушка, убирая одеяла с пола. Сунула в шкаф, с силой надавив на дверку. Не удержалась, ноги сами понесли к зеркалу. Изогнулась, разглядывая себя через плечо, повернулась лицом. Вздернула головой, руки уперлись в бедра. С улыбкой послала зеркалу воздушный поцелуй.

– Перестань меня смущать, в конце концов. Парень проснется, с ним и заигрывай.

– Что б ты понимал. Женщины в первую очередь должна себя полюбить. Тогда и задницей ни перед кем вертеть не придется, иной раз наоборот паранджу одеть хочется.

Девушка задумалась.

Раньше была другого мнения о собственной внешности. Всегда с радостью искала (и конечно находила) подтверждения подобного вывода. Ширина бедер казалась ужасной, Оксана всегда завидовала худеньким сверстницам, фигуры которых не сильно отличались от фигур старшеклассниц. Пропорциональная бедрам грудь не казалось такой уж большой (хотя здесь мнение иногда менялось, в зависимости от желания приободрить себя или вконец расстроить). А вытянутый подбородок наряду с веснушками неоднократно провоцировали внутреннюю истерику. Размышления прервал вопрос:

– Как думаешь, что нашим красавцам зайграть? Ты сама что предпочитаешь? Рок, классику, может блюз? – в зеркало появилось изображение чернокожего музыканта с саксофоном в руке. – Мужика вкусы я давно изучил. Под ДДТ мы грустим, под «черного ворона» сильно грустим. А когда уже совсем не грустится разгульный блатняк запустить просит. Сам я конечно джаз люблю. Хотя кому какое дело… – грустно закончило зеркало.

– Давай на твой выбор. Наше дело маленькое, наше дело – дать идею. Дальше вы, кххххм, дуритесь сами, – Ксения возилась в другой комнате с баночками. – Кажись нашла нужное. Можешь приступать.

«Вста – аааа – -ваааай страна огромная! Вставай на смертный бой!!!» – призыв явно возымел должный эффект, так как тело, мерно храпящее секунду назад, уже стояло наизготовку перед источником звука. Ноздри шумно вдыхали воздух, глаза, быстро наливающиеся кровью, зыркали в поисках предполагаемого врага. Тем не менее в ситуации и источнике шума мужчина разобрался быстро.

– Ах вы ж, суууу… сумасшедшие. Так ведь и до греха довести недолго.

– Ты ножичек-то свой убери. Серьезно, убери от греха подальше. Сам ведь сказал, – заполошилось вдруг зеркало.

Павел сидел на лавке, боясь шелохнуться. Спиной посильнее вжался в стену, глаза нервно дергались туда-сюда. Посреди комнаты в одних трусах и тельняшке, зато с ножом в руке, стоял здоровенный детина. На пороге хлопала голубыми глазами симпатичная женщина. В одной руке она держала деревянную пробку, в другой – открытую бутылку. Из горлышка вился сизый дымок.