Сергей Филиппов (Серж Фил) - Вологодские кружева. Авантюрно-жизнерадостный роман

В это время показался Вовик. Его лицо было красным, а в глазах виднелись остатки слёз.

– Вот, чёрт, из-за этой пересолки всего наизнанку вывернуло, – устало выдавил истинный джентльмен.

Полночи нас душил дым костра, в котором чадили сырые дрова, в избытке заготовленные Мишкой, а когда они наконец-то прогорели (или, скорее всего, элементарно потухли), и мы приготовились плюхнуться в приятные сны, на нас обвалилась палатка. Поскольку это событие произошло как раз в тот момент, когда мы находились на границе между явью и сном, то и реакция на внештатную ситуацию получилась довольно своеобразной.

Первым попытался вскочить Вовочка, лежавший в серединке, но тут же упал Мишке на голову. Мишка его скатил с себя прямиком на Таню, и та завизжала во всю силу лёгких. Вовочка ж, осознав, на кого он теперь улёгся, перестал предпринимать какие-либо попытки подняться и лежал, балдея. Всё же Таня его спихнула со своего мягкого тела, и Вовочка оказался на мне, но балдеть на себе я ему позволил ровно столько, сколько потребовалось мне, чтобы откатить его в сторону. Андрюха, лежавший с краю, оказался умнее всех: он спокойно приподнял брезент палатки, вылез наружу и стоял, наблюдая за нашими кувырками и наслаждаясь вылетающими из-под палаточного покрывала сочными эпитетами, глаголами и междометиями.

Через полчаса, отсмеявшиеся, пересчитавшие шишки от дружеских объятий, мы улеглись прямо на палатку и наконец-то спокойно уснули…

Солнышко, конечно же, разбудило бы нас вовремя, пощекотав прозрачными, но горячими пальчиками, но деревья-нахалы выставили свои головы и груди и захапали все солнечные ласки для себя.

Мы же, утомлённые ночной физкультурой, проснулись только в десять часов, опоздав, естественно, на радиосвязь с Литоминым.

Ну, и фиг с ним!

Мишка – без всяких указаний! – побросал в кусты все свои заготовленные дрова и, набрав сушняка, развёл бездымный костёр, на котором Таня приготовила великолепную пшённую кашу с тушёнкой. Мы наелись до отвала, и теперь, отяжелевшие и расслабленные, занимались нехорошим делом – курением. Таня и Вовик в это зло пока не вляпались и поэтому просто валялись на травке, согреваемые лучами солнца, которое уже поднялось настолько высоко, что наглые сосны и ёлки не могли всю его живительность присваивать исключительно себе.

– Ну, Серж, – пугая струйкой дыма наглых комаров, которые, однако, боялись этого точно так же, как паровоз – породистую немецкую овчарку, изрёк Андрей, – что у нас сегодня?

– Как будто сам не знаешь.

– Я-то знаю, ты объясни нашим работникам.

– Объясняю: сегодня будем учиться работать.

– Так мы ж вчера научились! – подпрыгнул Вовик.

– Это мы научились, вернее, начали учиться гнать ход, а теперь нам надо научиться лес валить.

Все посмотрели на Мишку.

– Нет-нет, – замахал я руками, – не так, как Мишка. Нужно рубить не всё подряд! А ещё это необходимо делать строго по прямой. Главное, чтобы был просвет хотя бы в руку толщиной, нам уже хватит.

– И всего-то? – удивился Вовик. – Какие там нормы?

– Два километра в день на человека.

– Давай, Серёга, говори, куда рубить, к вечеру пару норм заделаю!

Вовик встал, взял топор и, как заправский плотник, провёл большим пальцем вдоль лезвия инструмента.

– Что ж, раз намечается такой трудовой подъём – вперёд! А ты, Танюша, занимайся бытовыми проблемами, прояви фантазию.

– Ага! Мне тут одной очень здорово сидеть! Вы сейчас в этот лес врубитесь и убежите за пять километров, а меня тут медведи или волки сожрут!

– Не бойся, – успокоил я её, – Вовик тебе поможет. Мы правда будем далеко, но он-то начнёт рубиться прямо отсюда, поэтому всегда будет рядом с тобой. Если что, крикни, он непременно услышит.

Вовик посмотрел на нас свысока:

– Ну, это поначалу я буду рядом, а потом, Танечка, я сомневаюсь, что ты до меня докричишься!

Я вернулся к лагерю самым последним. Нет, вовсе не потому, что желание работать было во мне больше, нежели в остальных, просто мой участок был самым дальним.

Приятно, что меня подождали, и не пришлось ужинать одному!

Еда, с каждым разом становившаяся более вкусной (молодец, Танечка, старается!), исчезала в наших ненасытных ртах молниеносно.

– Что все молчите-то? – не выдержал я этого сосредоточенного заглатывания пищи. – Поделились бы вновь приобретёнными впечатлениями!

– Да обыкновенная работа, – удивился Мишка, – какие тут впечатления?