Ольга Шипилова-Тамайо - Владивосток и другие мужчины

С тех пор, как он встретил её – родственную душу с изящными бровями, бары перестали манить его. Сын Владивостока включал на полную громкость ледзеппелиновский «Кашмир» или океаноэльзовское «Вiше неба», а чаще мумитроллевскую «Королеву рока». И с наслаждением скучал по ней в моменты ожиданий. А она летела к нему, пульсируя ненасытной верностью и не замечая смены времён года в своём городе.

Во Владивостоке не было метро и узких улочек, зато автомобиль был другом каждого. Машина очень выручала их, когда терпение опять и опять падало жертвой Любви. Об этом она не могла и не хотела рассказывать подругам. Одно дело, если страсть случается в животе, когда влюбилась, и совсем другое, если нежность растеклась во всем существе женщины, когда полюбила. Облечь такое в слова для других значило предать эту нежность, свою и его. Бесконечную. Бескорыстную. Беззастенчивую. Такого чувства океанской глубины она не знала в себе, покуда не встретила его. Он стал её первым. И единственным.

Пока царила в городе зима, они вместе жарили нежную корюшку, пахнущую огурцом с грядки. А летом, когда он нырял со скал островов за сладкими гребешками, она ждала его на берегу.

Все дороги Владивостока вели к морю. Обнявшись, он и она часто смотрели на это море, на безбрежность, на горячие блики солнца, скользящие по воде, и понимали – прямо здесь и сейчас весь свет распахнут перед ними. Отправляйся, куда захочешь!

«Но что значат все города планеты в сравнении с целым Миром, оказавшимся у тебя в объятиях прямо сейчас?..» – так чувствовал каждый из двоих, вдыхая родной запах друг друга, смешанный с терпким морским.

Когда их первое лето задышало жарким августом, они гуляли по Набережной после каждого путешествия в их собственный космос на двоих. В одну из таких ночей, спустившись на старый пирс и ощутив снова дыхание Тихого океана, они признались друг другу в любви. Разве нельзя было сделать это раньше, еще в январе, апреле или июле? Ведь всё было ясно с первого взгляда! Впрочем, это был Владивосток. Где «Я люблю тебя!» значило для неё и для него слишком многое, чтобы превращаться в слова так же легко, как в иных городах планеты. Мужчина-мир сказал первым, дрожа каждой своей частицей. Ответив, его Женщина нежно закольцевала бесконечность.

А ночное море, вдруг затаив дыхание и притворившись зеркалом для Луны, услышало, наконец. То, чего так жаждало услышать.

«Ты останешься здесь?» – «Только если ты останешься здесь!»

Мужчина с выразительным носом только что вышел из дверей старинного отеля «Версаль». И тут же вошёл в двери новомодного бара «Муншайн». Вообще-то он хотел провести свой первый вечер во Владивостоке, гуляя вдоль моря. Но вдруг эта луна! Огромная, электрическая, заманчиво-матовая. Она воссияла над входом бара в тот момент, когда он поравнялся с ней. И прервала его, было начавшуюся, прогулку. Луна-фонарь выиграла у Луны-светила.

Электрическая приманка не обманула его! Он сразу увидел в баре двух прелестниц, Брюнетку и Блондинку. Одна другой изящнее, они громко смеялись в большой компании. Смеялись на русском. Черноволосая – упруго, бархатно, в самую глубь, золотоволосая – прерывисто, огненно, в самую высь. Русского языка он не понимал. Зато понимал другое. «Легко можно представить, как каждая из них звучит в постели», – подумал Мужчина.

Он уселся за маленький столик рядом. Прежде, чем ему принесли карту бара, он достал тонкий чёрный карандаш и толстый чёрный блокнот. Чтобы на оставшиеся белые страницы перенести линиями и штрихами новых женщин. Брюнетку и Блондинку.

Несмотря на веселье, над которым во всю старались парни из их большой компании, обе жаждали чем-то горьким разбавить сладкую тоску. За тем и пришли в «Муншайн». Блондинка только что вернулась из Гамбурга (похожего морем на Владивосток), где провела несколько лет. Тогда она постигала немецкий язык и характер немецких мужчин. А теперь просто тосковала по основательным немцам. Брюнетка же тосковала по весёлым французам. Она собиралась вскоре поехать в Марсель (тоже похожий морем на Владивосток). Хотела испытать свой французский язык и игривость французских мужчин.

«У них обеих высокая маленькая грудь и тонкие руки. Кстати, несмотря на красивые руки, у них могут оказаться слишком полные ляжки. Интересно, а какая попа у каждой? Вот бы они встали из-за стола – я бы увидел и понял, какая вызывает во мне большее желание», – продолжал предаваться приятным думам Мужчина. Он решил набросать в своём блокноте воображаемые силуэты двух голых женщин. Один – с волосами густо заштрихованными, другой – с волосами, обведёнными лишь контуром.