– И куды их уродилось?
Вот, кума, скажи на милость,
Все давно забиты кадки,
А их столь ишо на грядке!
– В чём печаль, что вон их скоко?
У зимы брюшко широко!
Как родимая придёт,
Все припасы украдёт.
– Подметёт их подчистую,
Будем зрить на клеть пустую!
– Вот и радуйся вперёд,
Что такой обильный год.
Только кадки нагружай!
Урожай не распужай!
Но не все посадские сударушки «жаловались» на столь обильный урожай огурцов. Многих это вообще не интересовало. Так жены местных хозяев ремесленных мастерских больше были озабочены отъездом мужей на ярмарку, хотя и среди них находились такие, кто радовался этому обстоятельству.
Три подружки, а также и родственницы, Но́нья, Милисти́на и Ела́ртия, гуляя по базару, обсуждали свои дела и, надо сказать, тоже не шепотом.
Нонья радовалась отъезду супруга и возникающей в связи с этим возможностью беспрепятственно целыми днями гостить у знакомых и подруг, а также принимать дома любую дамскую компанию. Елартия уже привыкла к постоянным разъездам мужа-коммерсанта и никак не проявляла своего отношения к очередной отлучки супруга. И, наконец, Милистина, сестра Елартии и сватья Ноньи, завидовала обеим, ибо её муж, булочник Епихо́н, как всегда, оставался на месте.
Нонья:Мой-то ноне укатил!
Милистина:Сам один что ль?
Нонья:Прихватил
И работника с собой.
Слава Богу! Тот, рябой,
За доносчика при нём.
Никуда не выйди днём —
Всё доложит, окаянный.
Выслужиться больно рьяный.
Милистина:До чего дослужится?
Морем станет лужица?
Вряд ли! Раньше пересохнет.
Мой-то вон сидит, не охнет.
И меня не вывозил.
Елартия:Мой вчерась товар сгрузил
И уехал поутру.
Я привыкла. Не помру!
Нонья:Слышь, ко мне теперь айда!
Стоящие поблизости две другие посадские жительницы, сёстры Севери́на и Ставро́на, невольно услышали разговор предыдущих дам, и, брезгливо сморщив носики, пошли в сторону, в душе досадуя и в то же время сетуя на то, что их мужьям, к сожалению, не с чем поехать на ярмарку, а вслух осудили «счастливиц».
Северина:Расплетут щас невода
Да понаплетут сетей!
Что поделать, «плести невода и сети», то есть попросту сплетничать, было любимейшим времяпрепровождением местных сударынь.
Ставрона:Говорят, опять Ефтей
В колбасу пихал конину.
Прогуливаясь, сёстры поравнялись с мясной лавки Ефтея и не могли удержаться, чтобы не пройтись завистливым скребком по этому «богатею».
Северина:Да ты чё? Мабуть свинину?
А конину-то отколь?
Ставрона:А ты знаешь ноне сколь
У князей лошадок пало?
Та конина что ль пропала?
Кто их взял к уничтоженью,
Чтоб не стало зараженью
Подвергаться всё вокруг?
Кто князьям не сват, так друг?
Северина: Кто?
Ставрона:Конечно же Ефтей.
Потому и богатей!
Родились сёстры в княжеской усадьбе Свистуновке, и во времена их раннего дворового холопского детства у хозяев был не только отличный выезд, но достаточно племенных лошадок и отборных скакунов. Однако с той поры всё в стране поменялось и усадьба потеряла былой лоск. Может поэтому на всю жизнь обе сестрицы сохранили зависть и нелюбовь к княжескому семейству и получали истинное удовольствие от того, что бывшие хозяева утратили не только крепостных, но и прежний достаток.
И если Северина и Ставрона считали себя обделёнными судьбой, так как их мужьям не с чем было податься на ярмарку, то шествующие мимо вдовы Маре́фа и Евло́ха сокрушались, что ярмарка проходит не в Посаде, а где-то далеко у чёрта на куличках. Ведь сколько приличных мужчин могло бы понаехать со всей округи и из дальнего далека, если бы ярмарка проводилась именно здесь. И, как знать, возможно, в их числе оказались бы вдовцы, достойные внимания почтенных вдовушек, перешагнувших возраст «ягодок», но не разменявших «полсотенку».
Евлоха:Ярмарка в такой дали —
На другом краю земли!
Чё бы к нам не перевесть?
Марефа:Там местечко – не Бог весть!
Наш-то город, чай, не хуже.
Евлоха:Наш поширше! Ихний уже.
Марефа:И пошто туды влепили?
Евлоха:Власть, как видно, подкупили!
Всем известно, в кабинет
Нос не сунешь без монет.
А тут – ярмарку схапýжь!
Марефа:Тихо влезли, без пампуш 1 1 Пампуши – мягкие домашние туфли.
,
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу