Алекс Май - Nahuhol американца. Приключения Майкла в России

– Что смешного? – спросил Майкл. – У тебя непонятное чувство юмора.

– Это тебе непонятное, – буркнул я. – Сегодня вечером, если успею, смонтирую, разошлю знакомым. Тут надо наложить марш «Прощание Славянки». И получится, что мы с тобой на войну уезжаем, а верная жена-китаянка, неважно чья, бежит следом, поскольку мы очень важную гранату забыли. А без нее на войне – никак. Пропадем, погибнем. Понял? Впрочем, – я махнул рукой, – тебе не понять. Гранату на заднее сиденье положи. Отъедем – рванем! Хотя не обещаю. Может, она отсырела лет тридцать назад.

– Выходи, Майкл, – попросил я, притормозив возле канавы, заросшей камышами. – Недаром тебе родные болота снились.

– Что ты хочешь сказать? – Майкл недоуменно посмотрел на меня.

– Как что?! Оставь эти глупые разговоры. Феня просила гранату утилизовать? Просила! Вот мы ее того… А ты к истории прикоснешься. Ты только подумай – этой гранате более шестидесяти лет. Взрывай ее на хрен! Если она взорвется…

– Я не хочу, – сказал Майкл. – Она старая.

– Старая? – удивился я. – Она лишь немного тронута ржой. Капельку. По ободочку…

– А почему ты не выходишь из машины?

– Пока я разъясняю тебе прелесть момента. Сейчас проинструктирую, и вместе вылезем. Думаешь, мне страшно? Да я уже тонну таких гранат взорвал! А еще две тонны эмчээсовцам отдал.

– Кому отдал? – Не понял Майкл.

– Службе спасения. 911. Понял?

Солнце поднималось все выше и выше.

Через пять минут я почти уговорил Майкла взорвать гранату. Пришло время инструктажа.

– Брат, эта граната – самая дерьмовая граната в мире. К нашему счастью. Замедлитель… э… не поймешь. Короче, взрывается почти через десять секунд, после того, как выдернешь вот этот шнурочек с пимпочкой на конце.

– Это хорошо! – обрадовался Майкл. – Можно убежать далеко.

– Это в мирное время хорошо, а вот во время войны – плохо. То есть, что для фашистов плохо – для нас хорошо. Понял?

– Не понял. – Майкл развел руками. Посмотрел на меня. Повторил:

– Ничего не понял.

– Ок! Опытные солдаты ее сразу не кидали, поскольку ее можно было легонько так поднять, и швырнуть обратно. Ты в «Вольфенштейна» играл?

– Нет.

– Неважно. Держи. – Протянул ему гранату.

– Это незаконно.

– Согласен. И даже каюсь. Но и просто так ее выкидывать нельзя. Вдруг кто подберет?

– Ее нужно сдать в полицию.

Мимо пронеслась машина.

– Дергай за веревочку, Майкл, она и рванет.

– Не буду.

– Ну, как знаешь. – Я выдернул шнурок. Помахал гранатой перед носом окаменевшего Майкла, и забросил ее через канаву, как можно дальше от нас, проорав: «Лети-лети лепесток!!!»

– Рот закрой. – Попросил я его. – А то лягушки влетят.

Граната не взорвалась. Мне показалось, что Майкл даже расстроился из-за этого. И, в любом случае, разочаровался в немецком оружии.

– Я же говорил – дерьмовая вещь. Поехали. Мне еще домой заехать надо.

– Как домой? Обратно? Зачем?

– Там – не дом. Там дача. Деревня.

– А куда поедем?

– В городок. Ну, тоже как деревня. У нас, все, что за Садовым деревней считается. Не глуми голову.

«Не глуми» он, само собой, не понял, но возражать не стал.

Через пять минут заиграл телефон. Звонила Вера. По тревожному голосу понял – что-то случилось.

– Ты где? Он жив?! – взволнованно спросила она.

– Я? Домой еду. И, если ты про Майкла, то он жив. А что?

– Как что?! Мне Ленка сейчас позвонила. Сказала, что ты его к канаве подвел, гранатой угрожал. Ты пил?

Ну, Ленка, думаю, зараза такая!

– Я трезв, чист, как контактная линза. А Ленке скажи, чтобы на дорогу смотрела, а не по сторонам. Что за народ? Нигде не скроешься.

– Все в порядке?

– А ты как думаешь? Все просто замечательно. Скоро приеду, – сказал я, и со злостью вдавил педаль газа.

– Ленка – дура! – сказал я Майклу.

– А кто она?

– Кто-кто? Я же говорю – дура! И сплетница. И доносчица. Зараза!

– Красивая у вас деревня, – сказал Майкл, когда мы въехали в город. – Деревьев много.

– Много. Сплошные деревья. – Я кивнул головой. – А в этот тополь Ленка по весне врезалась.

– Она тебя так сильно расстроила? – сочувственно поинтересовался Майкл.

– Еще не очень. Но когда-нибудь расстроит очень сильно. Мое терпение не вечно. И тогда я ей не завидую. Шит!

Остановился возле подъезда.

– Выходи. Еще раз позавтракаем. С моими познакомлю. – Я посмотрел на часы. – На утреннюю службу все равно не успеем, даже на вертолете.

Вылезли из машины. В одном из окон первого этажа резко отодвинулась штора – бабка Зина заняла наблюдательный пост. Я по привычке показал ей средний палец. Майкл нахмурился.