Анна Огневич - Запах асфальта после дождя

Дизайнер обложки Wilson

© Анна Огневич, 2017

© Wilson, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4485-4448-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Трасса. Я еду за рулем. Ливень стучит по лобовому стеклу. Внезапно меня ослепляет фарами несущейся на меня машины.

Кто я?

Кто ты?

Еще одну машину заносит на мокром асфальте и прокручивает в мою сторону.

Счет пошел на секунды. Снова ослепляет.

Где я? Незнаю, что происходит. Но завтра будет новый день.

Я в этом уверенна. Я тебя видела в моих снах. А они всегда сбываются.

Спасибо, что ты есть.

Моя жизнь всегда была наполнена необычными вещами. У меня очень хорошая память, которая передалась в наследство от папы. Я помню многие мелочи с того возвраста и это очень интересно тем, что многие люди не помнят как они знакомились и познавали этот мир – а я помню. Помню мои эмоции, мои решения, удивления, разочарования и счастье.

Хорошая память это мой рай и ад одновременно, потому- что обычно, я помню каждую деталь почти каждого события. Исходя из того, что у меня хорошая память, я могу бесконечно долго проживать определенные моменты снова и снова в своей памяти, хорошие и плохие. Почти каждое событие с трех лет.

У меня больше эмоций, чем у других потому – что запоминаю все детали: каждое слово, реплику, движение, эмоцию, – я замечаю все. С годами я научилась более или менее, не обращать на это внимание. Но даже теперь, если я не воспользовалась шансом, я могу бесконечно осуждать себя, так как детали снова и снова всплывают в моей голове. И ведут там свои борьбу, между за и против.

***

Моя семья не была бедной, хотя бы потому, что мои родители работали на двух работах, но все равно, нам еле как хватало сводить концы с концами.

Моя мама была баптисткой, что я до сих пор вспоминаю с ужасом. Она была закоренелая привержинеца церкви, воспитанная своей мамой и бабушкой в строгом христианском духе. Она не наносила макияж, не носила штаны, ювелирные украшения и старалась одеваться не ярко. Хотя все равно, одевалась она со вкусом – хоть что – то она могла себе позволить, и если кто – нибудь из церкви говорил, чтобы она так не наряжалась, она могла спокойно и интилегентно их послать.

Когда ей было около двадцати пяти лет, она встретила своего будущего мужа, то есть моего папу. Светловолосый, высокий, в хорошо подтянутой форме после армии. Он переехал с деревни в город и поселился в ту самую многоэтажку в которой жила мама, но только этажом выше.

Свело их несчастье – у них обоих умерло по родителю – почти в одно время. И они убитые горем утраты, найдя друг друга, так и не смогли больше расстаться.

Шумными вечерами они сидели на лавочке перед подъездом и просто разговаривали. Папа обрывал для мамы сирень, таскал ей с рынка ведра вишни и персиков – которые так и остались самыми любимыми фруктами в нашем доме. Через год папа сделал маме предложение и она согласилась.

Свадьбу они сыграли прямо в новогоднюю ночь, что вероятно указывало на то, что начинается новая жизнь и пора оставить все утраты в прошлом. Теперь они не были больше одиноки. Страшно измотанные в этом мире, где потеряли своих близких из за нелепой и страшной ошибки (папин отец разбился, а мамина мать умерла на операции) – они наконец то обрели друг друга. Две уставшие души, которые шли, быть может тысячи лет к друг другу, наконец стали одним целым.

Есть одно но, чтобы выйти за папу замуж, мама должна была отказаться от своей религии, так как, церковь запрещает женится на людях которые не причастны к ней. Что мама и сделала. Она просто развернулась и ушла.

Так прошло десять счастливых лет. И вскоре воспитание из прошлого, снова подействовало на нее и она вернулась обратно в церковь. Она пропадала там днями, снова отказалась от жизни и согласилась быть неприметной во имя религиозной идеи. Из нашей жизни потихоньку стало пропадать все: радио, журналы, телевизор, старые друзья. На этой почве папа начал пить. Сильно. Он приходил домой ночью в конец пьяный, пытаясь хоть как то понять, почему какая то церковь маме дороже, чем все, что есть на этом белом свете.

Мама же видя папины запои, еще больше уходила в «заоблачный» мир иллюзий, и чем дальше это заходило, тем больше папа начинал пить. Это было адским кругом, по которому они ходили, иногда все же просыпаясь, будто от кошмарного сна. И снова пытались все наладить. Вскоре мама уговорила папу иногда посещать церковь, и дома стало вроде тише, но в нем так и осталось давящее напряжение и воспоминания прошлых лет, когда в нашей семье еще звучал смех, голоса из комедий которых проигрывал старый пузатый телевизор и веселые походы в кинотеатры.