Семён Ешурин - Плодотворное завещание. Пятикратная… свадьба

– Все они дрейфусары.

(Так называли сторонников невинно осуждённого за шпионаж и впоследствии оправданного еврея Альфреда Дрейфуса.)

– мгновенно срифмовала прелестница.

Володя расхохотался:

– Теперь – смешно!

– А подразумеваемый более или менее смешной ответ «дрейф у Сары» не соответствует вопросу – в нём не три слова, а два с предлогом.

Володя «разразился» комплиментом:

– Точность – вежливость… королев!

– Разве, что бензоколонки!

…А твоя загадка не очень понятна широким трудящимся массам. Вот если бы заменить «дрейф» предыдущей буквой…

Младший Пичугин снова рассмеялся:

– Юмор у тебя «гусарский»!

– Ну, так прояви себя, как гусар! – кокетливо проговорила отобедавшая, вставая из-за стола.

Вдруг она элегантно, но быстро скинула халат и метнула его через стол в восхищённого кавалера. Пока тот снимал халат с головы, «обнажённая маха» проследовала к постели поступью королевы (но не бензоколонки!). Когда она избавлялась от последней части туалета (левой лакированной туфли), на неё набросился избавившийся от халата на голове Володя. Он попытался овладеть партнёршей, не прибегая к постели (что часто осуществлял любвеобильный дедушка). Красавица сперва оказала партнёрскую помощь – помогла раздеться до пояса, … причём снизу! Но затем навязала собственный сценарий – сделала подсечку и повалила опешившего соперника (а вовсе не партнёра!) на кровать. В результате стало не ясно, кто кем овладел! … Затем издала победный клич:

– Вовик! Я наверху… блаженства!

И тут же оказалась внизу. Бурные (но уже не сопровождаемые сексом) поцелуи и стоны продолжались ещё минут пять, затем оба в изнеможении оставили друг друга в покое.

– Не ожидал! – проговорил интеллигент.

– Что я окажусь сверху?

– От себя такого не ожидал!

– Это потому, что в прошлый раз ты в основном работал в постели головой… Кстати, твоя голова в настоящий момент требуется в другом месте.

– Тогда до завтра? – спросил Володя, одеваясь.

– После сегодняшнего нам лучше… отдохнуть получше. Поэтому – до послепослезавтра, то есть до четверговой петропавловской пушки.

…Наступил четверг. «Бабахнула» пушка. Володя постучал в дверь и услышал развязный голос своей «пассии»:

– Если это Вовчик, то заползай, а нет – уползай!

Удивлённый кандидат наук открыл дверь и… остолбенел! Партнёрша сидела, развалясь на стуле, в дорогущем шёлковом халате. Это произведение искусства было расписано сценами семейной (мягко выражаясь!) жизни, не претендующими на пристойность! В своё время Павел Петрович Пичугин показывал обоим внукам этот халат и хвастался, что с помощью этих рисунков частенько поддерживает свою потенцию на должном уровне.

– Ну, чо «варежку» разинул?! Закрывай дверь, а если не трус, то можешь перед этим зайти.

Володя не захотел казаться трусом и, перед тем, как закрыть на ключ дверь, вошёл в номер.

– Чао, бэби! – голосом дешёвой шлюхи проговорила прелестница.

– П-привет …!

– Вот только не надо передразнивать ЛуЯ Второго по кликухе «заика»! … Сегодня маленький сюрприз! У нас в гостях та Даша, что доводила Ксюшу, а довела Пашу!

– Если б такое сказал я,…

– … то получил бы по кумполу! Но как говорил группенфюрер СС Генрих Мюллер, «мне – можно»!

Володя помнил незабываемый афоризм в блестящем исполнении Леонида Броневого: «В наше время верить нельзя никому, даже самомУ себе! Мне – можно!»

– А теперь – марш за стол! – велела «та Даша».

Пока интеллигент мыл руки, «бывшая» интеллигентка прокомментировала:

На сей раз она ела именно как мурманская кассирша, а вовсе не парижская.

– Это тот Луи Второй, – спросил Володя в конце трапезы, – про которого пела Пугачёва?

Раздеваясь, Пичугин безуспешно пытался вспомнить, кто написал для Филиппа Киркорова песню «Зайка моя»?

– Вовик! Я тебя ревную! – капризно проговорила кривляка и, виляя бёдрами, подошла к кровати.

– К кому, мой птенчик?

– К Виктору Николаевичу Плотицыну. Ты думаешь о нём, а не обо мне!

– Точно! Плотицын! – воскликнул кавалер и, возбудившись от проявленного дамой интеллекта, схватил её за халат и потянул к себе.

– Ой, может, не надо?! Я вся такая скромная…

– И непорочная! – усмехнулся Володя.