Олег Минкевич - Перезагрузка Карла Петровича. Сборник юмористических произведений

– Хорошо! – с выдохом проговорил Недокрадов. – Славно посидели!

– Ну вот, Иван Кириллыч, а говорил: «спешу». Для таких приятных дел любая спешка – оскорбление, – заключил Умыкаев.

– Верно говоришь, Василий Василич. Но… понимаешь, у тёщи завтра день рождения, а подарок ей я ещё не купил. Я же на другой конец города собираюсь, там магазинчик есть один, французским бельишком торгует. Вот там прикуплю ей чего-нибудь для её костей. Тёща, она же, понимаешь, – тёща, она почёту требует и проявления родственной теплоты… Спасибо тебе, Василий Василич, за стол, за добрую беседу, а мне надо идти. Тёща, она же – тёща.

– Ну, бывай, Иван Кириллыч. Получу ещё копейку, снова призову тебя, так сказать, к беседе.

– Копейку, говоришь? – Недокрадов хитро поглядел на сослуживца. – Получка вроде через неделю обещается.

– Так я, Ваня, песочницу детям сделал, вон возле леска стоит. Детишкам-то на что шесть тонн песка? Я им немного сыпанул, а остальное… сам понимаешь.

– Вася, на песочке-то много не заработаешь.

– Верно, Ваня, я это тоже заметил, поэтому решил, что детишкам асфальтовые дорожки не к чему, пусть по травке бегают. А для асфальта иные нужды есть… Икорка-то, Ваня, вкусная?

– Вкусная, ничего не скажешь, – ответил Недокрадов и, распрощавшись с Умыкаевым, вышел из кабинета.

Иван Кириллович Недокрадов, как и его коллега, смотрел с личной заинтересованностью на выделения государственных бюджетных средств, рассчитывая в голове многосложные ходы, способные усилить его собственный капитал. Мода отковыривать казённые щепки от казённого забора новизной не дышит и носит перманентный характер. Иван Кириллович Недокрадов в системе казённого дележа не был одним из тех жгучих рвачей, не знающих меры в щипачестве, и частенько корил себя за сдержанность, поглядывая на существенные прибытки упорных коллег.

Недокрадов вышел из управы, подошёл к своей машине и стал отпирать дверцу, но мысль трезвости, блуждавшая в опьянённой голове, стукнув ему изнутри в лоб, сказала: «Ваня, какая машина? Ты же пьян».

Откликнувшись на призыв трезвой мысли, Недокрадов решил не садиться за руль.

Он шёл и думал о подарке для тёщи, о госбюджете, о чёрной икре и о вечности. Пройдя несколько улиц, Недокрадов увидел маленького мальчика, бегущего ему навстречу; мальчик плакал, был испуган и растерян.

– Дядя, помоги, позалуста, – пролепетал мальчонка.

– Что случилось, малыш? Кто тебя обидел? – спросил Недокрадов.

– Пляхой дядя алопатку отнял.

– Алопатку? А, лопатку.

– Дя, алопатку, алопатку отнял.

– А ты что, малыш, один сюда пришёл? Где твоя мама?

– Мама в мазин посла. А пляхой дядя алоптаку отнял.

– Тебя как зовут?

– Дениска. – Мальчик, всхлипывая, провёл кулачком по мокрому носу.

– Не плачь, Дениска, сейчас мы вернём тебе лопатку. Покажи мне, где плохой дядя, сейчас я ему задам, – сказал Недокрадов, ощущая прилив уверенности.

– Вон он, песёк кидает.

Недокрадов посмотрел в ту сторону, куда указывал ему мальчик, и увидел песочницу, из которой периодически вылетал песок. Эта была та самая песочница, созданная по воле Василия Васильевича Умыкаева. Недокрадов, поправив на шее галстук, направился к песочнице. Приблизившись, он услышал хриплый, ворчливый голос:

– Понакидали тут… вредители окаянные! Понакидали…

Когда Недокрадов подошёл к песочнице, он увидел несколько вырытых ям, в одной из них кто-то находился, этот кто-то вышвыривал из ямы песок и нещадно кого-то бранил.

– Хм, – произнёс Недокрадов и громко кашлянул. – Гражданин, покажитесь. Мне надо с вами серьёзно поговорить. Гражданин?

Из ямы перестал вылетать песок. Прекратилось ворчание, и на поверхности появился страшный, сморщенный гном, державший в руке отнятую у мальчика лопатку. Его злые глаза наливались кровью, а нос бородавчатым крючком выдавался далеко вперёд. Карлик злобно промычал и хрипло спросил:

– Чего надо?

– Гражданин, я вас по-хорошему прошу, отдайте мальчику лопатку, – сказал Недокрадов, снова поправив на шее галстук.

– Прошу… по-хорошему… – передразнил его злой гном. – Когда закончу, тогда отдам. Ступай отсюда, не мешайся. – Сделав неприличный жест, гном спрыгнул обратно в яму.

Дело в том, что на этом месте, под куском выдранного дёрна, злой лесной гномик временно схоронил золотую монету. Вернувшись за ней, он встретил преграду в виде песочницы, появившейся благодаря Василию Васильевичу Умыкаеву. По чести говоря, Умыкаев, прибрав «лишние» тонны песка, облегчил гному копательные работы.