Анатолий Санжаровский - Жена напрокат

Из-за квартирантов!

Пятнадцатого апреля она скликает их на кухню на конференцию и по случаю приближения лета читает домашний приказ, выстраданный ею в долгие зимние ночи. В нём намечено: минимум подходов к телефону («Если б автомат установить!»); не назначать по нему свиданий («очереди будут»); жечь свет в исключительных случаях: отбой в десять («ещё видно»), подъём в семь («уже видно»). Ослушники подлежат выселению.

Когда маленькая чванливая Софья Даниловна демонстративно покинула кухню, открылось собрание самозванной ассоциации квартирантов.

– Братики! Звонить будем! Но сначала у телефона повесим кисет из-под табака, как у Тараса Бульбы. И прежде чем снять трубку, опусти монету. Нет монеты – бросай два кусочка сахара. Или папиросу. Что есть.

– Жечь свет – сколько наука прикажет!

– Други! Не беги к куриному отбою. Интересный роман – не спеши прочесть. Для влюбленных распахнуты окна, если дверь заперта и ключи у хозяйки!

– Заговорщики! Она слышнула! Сидит на веранде и ненаглядный кадревич Недайбог возлагает ей на белый лобик примочки.

– Да бросьте вы, шлепокантрики! – предлагает неунывака Каюков. – Пускай остаются им примочки, жёлчь, копейки. На улицу! Познакомлю вас с весной. Я – весенний экскурсовод!

Разноцветная а капелла бредёт по тротуару.

Каюков входит в роль:

– Перед вами – цветы, улыбки, девочки. Сколько девочек! Что наделала с ними Весна! Зимой они были воинственно неприступны. Их красные, синие, белые, шапочки-колпаки я сравнивал почему-то с военными касками и никаких чувств не питал: безразличен к солдатам. Теперь девочки разоружились и вместо шапочек-касок – хвостики на затылочках и у самого уха – брошь-локатор. Разведывают, кому б понеотразимей улыбнуться. Весна!

– Стойте, рыцари! – Каюков подходит к горрекламе. – Читаю объявления. «Только к нам идите! Мелкий ремонт обуви производим на ходу. Быткомбинат».

Ребята рассмеялись.

– Тише. «В лесу потерялась такса три недели назад. Окрас рыжий, была одета в красную шлейку. Девочка очень контактная, идёт ко всём людям. Телефон 425-81».

– Все на поиски контакта! – гаркнула компания.

– Все так все, – соглашается Каюков. – Идём… А пока перед вами…

Остановились.

С месяц назад здесь были три ветхих домика. Теперь – строительный пейзаж. И кто на переднем плане!

– Бредите, куда знаете, – сказал Каюков ребятам. – Экскурсия окончена!

– Понимаем-с! – галантно простились с ним друзья.

На переднем плане строительного пейзажа – она. Девушка пролетарского вида. В синей спецовке. Талия – тростник. Очи с кулак, ланиты – заря…

Девушка помахала на кран, сняла рукавицы и присела на перевёрнутую носилку.

Над головой поплыла кирпичная клетка.

– Скажите, – Каюков набрал полную грудь воздуха, словно готовился пойти на дно речное, – кто эти парни и девчата? Вы строите земной филиал рая?

Она умно улыбнулась.

– Почему филиал? Дом молодожёнов. Пятиэтажный рай!

Каюков околдован. Почувствовал – он ничто без чародейки.

Они споро укладывали рыжие плитки.

Каюков добросовестно обливался по`том.

Аля то и дело, смешливо поглядывая на него, сдувала со лба зернистые капли.

Клетка поднялась.

Каюков плюхнулся на груду кирпичей и стал интеллигентно помахивать ноздреватой шоколадиной, как веером. Жарко!

Он узнал об Але всё.

Приехала из района. Ткачиха. Хотела быть семядолей. [5]Да передумала. Ходит на подготовительные в его строительный, любит Райкина и без ума от серьёзной музыки. Не терпит ухаживаний. Принцесса с проспекта Недотрог!

– А почему вы здесь после смены работаете? Вас здесь поселят?

– Что вы! Просто так! Тут будут жить мои подруги. Это даже романтично – строить первый в городе дом молодожёнов. История!

– Собираетесь застрять в истории?

– Ничутельки! А сами-то?

Каюков машинально дадакнул и вздохнул…

К отбою он не успел.

Едва перевалился через подоконник – братва подхватила его на руки и понесла по комнате.

– Дорогой товарищ экскурсовод! – сказали ему после круга почёта, которого удостаивался каждый влюбленный, вернувшийся со свидания. – Расскажите о последнем экспонате. Мы ждали!

За деревянной перегородкой до рассвета ворчливо кашляла Софья Даниловна, а вся капелла, растроганная повестью о фее, шёпотом философствовала о девичьей красе.

Никто даже не зевнул.

Зевок сочли бы кощунственным и поколотили соню.

Настало лето.

Каждое свидание начиналось на стройке.