Лесь Подерв'янський: Оповідання, сценарії

Киндрат Омельянович не обращает ни малейшего внимания на эту гневную тираду. Выждав момент, когда Мотря отвернулась, он засовывает в будку Бровка какой-то таинственный предмет. Пёс радостно скачет, норовя поцеловаться с хозяином. Мотря, обвешанная богатством: коврами, парчой и перинами, энергично передвигается по двору.

Внезапный рёв моторов. Байкеры проносятся мимо дома, затем возвращаются назад, бесцельно газуя. Мотря выбегает за ворота.

Мотря:Хлопці! Ану, постривайте!

Байкер:Чого тобі, тітко?

Мотря:Хлопці, я вас попрошу, ви старші, візьміть з собою мого. Повчіть його трохи, чи що? (Ласкаво до Михайлика) — Михайлику, синку, йди сюди, не бійся. (Далі вже — суворо, оскільки Михайлик не без підстав боїться цих страшних бандитів) — Я тобі що сказала! Бистро йди сюди і катай до хлопців!

Всё это она вещает типичной полтавской скороговоркой, подпихивает Михайлика, садит его в седло. Михайлик осторожно, с любовью прижимает к себе павлинье перо — подарок Мыколы Гнатовича.

Байкер:Годиться.

Виртуозно сплюнутый окурок летит в роскошные мальвы. Миг, и всё исчезает в рёве, пыли и чаде. Мотря выходит за ворота и смотрит вдаль, как мать казака на картине Дерегуса. Киндрат Омельянович сидит на лаве, словно Будда среди перьев, и с наслаждением, слюнявя палец, пересчитывает толстую пачку банкнот. Перья продолжают тихо и плавно планировать.

Кіндрат Омелянович:Як зимою…

Два отпрыска, бросавшиеся песком, подползают к папаше. Все трое отличаются друг от друга всего лишь размерами.

Старшенький:Папа, а що лучче, пулемет, іли танк?

Кіндрат Омелянович:Танк лучче. По пулемьоту раз вшквариить, і — харош. А танк — броненосець. Йому не страшно.

Отец и дети сидят рядком, как Будды в китайском храме. Киндрат Омельянович продолжает пересчитывать деньги. В собачьей будке Бровко, рыча и повизгивая перекатывает лапами, бутылку шампанского, пытаясь её открыть. Во дворе Мыколы Гнатовича лежит соломенный бычок. Мыкола Гнатович с интересом рассматривает его устройство.

Пріська:Замість бичком бавитись, ти б краще пішов та соломи набрав. А то вже все із клуні повисмикував! І то ж, хіба — Михайлику?

Микола Гнатович:То ж дитина. Хай бавиться. Нам би з тобою, бабо, хоч такого!

Баба огорчённо идёт в огород. Мыкола Гнатович, обмотавшись удавом поудобнее, встаёт с лавы.

Микола Гнатович:(до удава) Ну що, пішли, Борю?

Удав похотливо высовывает кончик языка.

Кіндрат Омелянович:(кричить через все подвір’я) Миколо Гнатовичу, в він у тебе миші їсть?

Микола Гнатович:Ніт. Він мишей зовсім не чіпа. Взагалі, Кіндрате Омельяновичу, з мишами треба поводитись так, як хочеш, щоб миші поводились з тобою.

Мыкола Гнатович идёт со двора. Павлин распускает хвост, салютуя хозяину. Киндрат Омельянович с омерзением плюёт ему вслед.

Возле сельмага. Степан Чарльзович и Свирид Опанасович сидят на корточках. Их велосипеды небрежно брошены в грязные бурьяны. На телеграфном столбе висит рупор сельского «брехунца», монотонно и сладко бормочущий «Казки дідуся Панаса». Всё живое к этому времени либо умерло от жары, либо медитирует в короткой тени, как, например, одуревшие куры и два наших героя. Маленький сельский хлопчик с соплями, похожими на уздечку лошади, слушает их дебильные рассуждения вперемешку с не менее дебильными историями дедуся Панаса, одновременно чертя палочкой в пыли загадочные каббалистические знаки.

Степан Чарльзович:Ви чули новину, Свириде Опанасовичу? Мериканський авіаносець взірвався.

Свирид Опанасович:Много загибло?

Степан Чарльзович:Геть усі. Тілько боцман успів зіскочити. Хоча пальці йому на нозі геть чисто поодривало.

Свирид Опанасович:У них развєдка дуже харашо работає. Коли у нас хто іде срать, то вони вже всьо знають.

Оба задумчиво молчат. Из брехунца доносятся ласковые звуки: «От, баба й діду каже: „Піди в лісочок і принеси грибочок…“

Степан Чарльзович:Та развєдка щас до сраки, щоб ви знали. Щас хто перший кнопку натисне, той і буде кашу їсти.

Свирид Опанасович:Колись ніяких кнопок не було, а люди були здорові і жили сто двадцять літ.

Говоря это, Свирид Опанасович достаёт из пиджака поллитру и ставит её в придорожную пыль.

Брехунець:І от бачить дід качечку сіреньку. Дивиться, а ніжка в неї зламана. От, взяв дід качечку, та й до дому несе…