Михаил Жванецкий - Собрание произведений в пяти томах. Том 3. Восьмидесятые

Компания, стол, чтение, разговоры, смех, наслаждение – вдруг:

– Что это вы здесь делаете? А ну быстро!

И вы собираетесь неизвестно куда.

Белая ночь, гитары, огни пароходов на светлой воде...

– Ну-ка, что это вы здесь собрались? Ну-ка, ну-ка без разговоров!

И вы собираетесь.

«Сьчас – сьчас – сьчас...» – только чтоб тихо, только чтоб мертво было.

Или черная ночь. Звезды, море, наверху танцы, внизу темно и таинственно и только ее руки еще светятся, а твои уже нет. И вдруг, как рев коровы:

– Это кто здесь прячется? Что это такое?! А ну-ка быстро отсюда!

И вы собираетесь неизвестно куда.

Здесь убирают, здесь подметают, здесь ограждают, здесь проверяют, здесь размечают. Так шаг за шагом, как диких оленей.

И вот оно родное: икра из синеньких-помидорок, арбуз, бычки жареные, килечка домашняя…

– А ну вон отсюда. Этта что такое? А ну, вон отсюда! И вы опять начинаете собираться, совсем забыв, что вы у себя дома!

Отношения с родным пролетарским государством складываются очень изощренно. Пролетариат воюет с милицией, крестьянство – с райкомами, интеллигенция – с КГБ, средние слои – с ОБХСС. Так и наловчились: не поворачиваться спиной – воспользуются. Только лицом. Мы отвернемся – они нас. Они отвернутся – мы их.

В счетчик – булавки, в спиртопровод – штуцер, в цистерну – шланг, и качаем, озабоченно глядя по сторонам. Все, что течет, выпьем обязательно: практика показала, чаще всего бьет в голову. Руки ходят непрерывно – ощупывая, примеривая... Крутится – отвинтим. Потечет – наберем. Отламывается – отломаем и ночью при стоячем счетчике рассмотрим.

Государство все, что можно, забирает у нас, мы – у государства. Оно родное, и мы родные. У него и у нас ничего вроде уже не осталось. Ну там военное кое-что... Антенну параболическую на Дальнем Востоке, уникальную... Кто-то отвернулся – и нет ее... По сараям, по парникам... Грузовик после аварии боком лежит, а у него внутри копаются. Утром – один остов: пираньи...

И государство не дремлет. Отошел от магазина на пять метров, а там цены повысились. От газет отвернулся – вдвое, бензин – вдвое, такси – вдвое, колбаса – вчетверо. А нам хоть бы что. Мировое сообщество дико удивляется: повышение цен на нас никакого влияния не имеет. То есть не производит заметного со стороны впечатления. Те, кто с государством выясняться боится, те на своих таких же бросаются с криком: «Почему я мало получаю?! Почему я плохо живу?!» И конечно, получают обстоятельный ответ: «А почему я мало получаю?! А почему я плохо живу?!»

А от государства – мы привыкли. Каждую секунду и всегда готов. Дорожание, повышение, урезание, талоны – это оно нас. Цикл прошел, теперь мы его ищем. Ага, нашли: бензин – у самосвалов, трубы – на стройках, мясо – на бойнях, рыбу – у ГЭС. Качаем, озабоченно глядя по сторонам. Так что и у нас, и у государства результаты нулевые, кроме, конечно, моральных. Нравственность совершенно упала у обеих сторон. Надо отдать должное государству – оно первое засуетилось.

Ну, мол, сколько можно, ребята, мы ж как-то не по-человечески живем... А народ чего, он полностью привык, приспособился, нашел свое место, говорит, что нужно, приходит, куда надо, и отвинчивает руками, ногами, зубами, преданно глядя государству в глаза.

– У нас государство рабочих и крестьян, – говорит государство.

– А как же, – отвечает народ, – естественно! – И отвинчивает, откручивает, отламывает.

– Все что государственное, то твое.

– А как же – естественно, – говорит народ. – Это так естественно. – И откручивает, отвинчивает, отламывает.

– Никто тебе не обеспечит такую старость и детство, как государство.

– Это точно, – соглашается народ, – прямо невозможно... Это ж надо, действительно. – И переливает из большого жбана по банкам трехлитровым.

– Только в государственных больницах тебя и встретят, и положат, и вылечат.

– Только там, действительно, как это все, надо же... Давно бы подох, – тут же соглашается народ. И чего-то сзади делает, видимо, себя лечит.

– И ты знаешь, мне кажется, только в государственных столовых самое качество. Оно?

– Оно, – твердо говорит народ и поворачивает за угол с мешками.

– Куда же ты? – спрашивает государство через свою милицию.

– Да тут недалеко.

– Не поняло.

– Да рядом. Не отвлекайтесь. У вас же дела. Вон международное положение растет... Не отвлекайтесь. Мы тут сами.

– Не поняло. Что значит сами? Анархия, что ли? У нас народовластие. Это значит нечего шастать, кто куда хочет. Только все вместе и только куда надо.