Роберт Говард: Язычник

Когда я был мальчишкой, в нашем маленьком городке на западе Техаса жил всем известный пьяница по имени Том Харпер. Совсем дремучий парень, напрочь лишенный какого бы то ни было образования, отпрыск старинной, но обедневшей семьи с юга, он прямо-таки родился с неутолимой страстью к маисовой водке.

Я помню, как однажды летом у нас в городе проходило религиозное сборище, а в те дни в тех краях религиозные сборища были настоящим событием! Люди приезжали издалека, привозили с собой еду, оставались на весь день, а порой и на ночь.

Встреча была в самом разгаре, и брат Раддл, – кстати, все имена здесь вымышленные – взывал к грешникам, дабы обратить их на путь истинный. Хор с воодушевлением пел Аллилуйю, старейшины расхаживали взад-вперед, бросая косые взгляды на неспасшихся, брат Раддл размахивал руками, и тут случилось это!

– О грешники, одумайтесь! Одумайтесь! Завтра может быть слишком поздно! Одумайтесь! – изрекал брат Раддл. Таким голосом проповедники обычно доводят необращенных до самоубийства.

Вдруг мощное соло брата Раддла прервал пронзительный, режущий ухо возглас:

– Не треплись! – выкрикнул кто-то из толпы.

Лишь через несколько мгновений до религиозных маньяков дошел смысл этих слов: он просочился в их одурманенные мозги, и в молельне воцарилась мертвая тишина.

Пошатываясь, Том Харпер прошел по боковому нефу и, остановившись перед кафедрой, уставился на проповедника затуманенными алкоголем глазами.

– Не треплись! – весело взвизгнул он.

Прихожане взволнованно зашумели.

– Изгнать! Линчевать его! – В этих выкриках чувствовался христианский дух истинной братской любви.

Проповедник величественно поднял руки, призывая всех замолчать, а истинно верующие с нетерпением ждали, когда же наконец язычника удалят.

Но тут Том Харпер вновь открыл рот.

– Послушай минутку! – сказал Том. – Тут пели что-то о фонтане крови. Так вот, все это чушь несусветная, ерунда! Я всегда думал, что Небо очень милое, чистое местечко, где нет ни крови, ни грязи!

– Мой добрый друг, – высокопарно начал брат Раддл, – речь шла о кровавых жертвоприношениях, искупающих грехи человеческие...

– Ты хочешь сказать, что, пролив кровь на виду у всех, можно избежать возмездия? – перебил его Том Харпер. – Как же так? А я всегда считал, что ваш бог справедлив и милосерден!

– Он всегда принимал жертвоприношения, – объяснил брат Раддл. – Разве Он не велел своим ученикам приносить ему в дар стада овец? Каин был землепашцем, и плоды, которые он принес в дар, не понравились Господу, а Авель был пастухом, и его кровавый дар Господь принял охотно...

– Полегче! – остановил его Том. – Ты прямо-таки делаешь из Бога вампира, охочего до человеческой крови!

Проповедник тяжело вздохнул, и все прихожане тоже тяжело вздохнули. Брат Раддл грозно указал пальцем на Тома и проревел:

– Мой добрый человек! Мне страшно за тебя!

Том Харпер разразился громоподобным смехом. Я знал, что он упивается этой сценой: Том был прирожденным артистом, и привлекать к себе всеобщее внимание доставляло ему несказанное удовольствие. Ведь это значительно интереснее, чем фиглярничать на попойках перед пьяными собутыльниками.

– Что ж! – рявкнул он, выразительно раскинув руки. – Если я провинился перед Богом, пусть он меня убьет!

В молельне воцарилась тишина. Сжав кулаки и разинув рты, собравшиеся безмолвно наблюдали за происходящим, то поглядывая на Тома, то бросая опасливые взгляды на потолок. Брат Раддл пребывал в полной растерянности: он просто не знал, что делать дальше!

Том, громко смеясь, медленно повернулся. Вдруг лицо его исказилось, он вскинул руки к вискам и покачнулся. Прихожане испуганно вскрикнули, а один из приглашенных проповедников в ужасе упал со скамьи. Том тяжело рухнул на пол и затих.

Трудно описать этот момент. Многие дамы лишились чувств. Одни с невероятной скоростью бросились прочь из молельни, другие пали ниц. Проповедник – я имею в виду брата Раддла – побледнел, отступил, но быстро и благородно вышел из щекотливой ситуации: он величественно шагнул вперед, остановился над распростертой фигурой городского пьяницы, поднял голову и обратился к тем немногим, преданным ему прихожанам, что остались в молельне, и к тем, кто с бледными лицами наблюдали за происходящим снаружи.

– Он бросил вызов Богу! – провозгласил брат Раддл. – И заплатил сполна!

Брат Раддл торжествовал. Он стоял в позе древнего пророка, воздев руки к небу.