Урал улыбается

— Какую технику? — удивился директор. И вызвал главного инженера.

Вдвоем они долго смотрели из окна на железяку, помешавшую Семену, а потом вызвали вахтера.

— У нас кто-нибудь что-нибудь выносил? — спросил директор.

— Ни в жисть, — ответствовал вахтер и, не просыпаясь, ушел на пост.

— Ну вот, — обрадовался главный инженер. — Соседская, видимо.

И он кивнул на другую сторону дороги. Соседский начальник самолично вышел посмотреть на безобразие.

— Нет, — сказал он, — у нас пропали инвентарные номера К-587 и Ш-023. А на этом и номера-то нет. Ты, паря, топай-ка к дорожникам. Они в том квартале асфальт здесь укладывали. Да и по виду железяка ихняя.

Дорожно-строительный начальник аж завибрировал от радости:

— Где он, где? Мы его никак списать не можем! Слушай, а резину с него не посымали?

— Не было на нем резины, — сумрачно сказал Семен. — Одно железо...

— Не было, говоришь? — сник дорожник. — Тогда это не наше. У нас с резиной было... Ежели где найдешь, звони. А насчет этой к газовикам сходи. Они после нас трубы прокладывали, раззявы.

Газовик сразу разочаровал Семена, заявив:

— Если это наше, то там еще и трубы должны лежать. Полтораста погонных метров. Без труб не возьму.

Зайдя еще по четырем адресам, Семен махнул на все рукой и заявился в «Утильсырье».

— Ничейная железяка, — соблазнял он приемщика. — Пудов на страшнопредставитьсколько. Забери!

— Не могу. Ничейную — не могу. Вот кабы чья-то...

Семен закручинился. Ноги сами занесли его в мужской отдел «Гастронома», и через час он был готов. Боком мимо железяки протиснуться не удалось. Он молча бил ногами штуковину, потом заплакал и уснул на ее холодной груди.

Утром его разбудил шурин:

— Слазь, мне домой пора ехать. Погостил — и довольно.

— Еще поживи! Не чужой ведь...

— Не могу. Вот из-за этой чурки. Слазь-ка, заводить пора.

— Так это твоя?!

— Не пешком же к тебе восемь километров отмахал. Вот на нем. Экспериментальный. «АЭЗП» кличут. Автомат экстренной заточки пил. Чай, меня с ним уж потеряли.

Он обнял Семена, лихо вскочил на железяку и дал газу.

— Как же, потеряли! — пробурчал Семен и, сплюнув, пошел за дровами.

Машинист котла теплоцеха Красноуральского медеплавильного комбината. Тут бы, казалось, не до шуток, а поди ж ты...

Стены обеденного зала, в котором проходило собрание сотрудников столовой, буквально сотрясались, а в соседнем варочном цехе тревожно позвякивали о плиту пустые алюминиевые кастрюли. Насколько все были взволнованы, можно судить уже по тому, что на заседание явился даже гардеробщик Ершов.

— Товарищи! — поднял руку председатель. — Я, конечно, понимаю, такое всегда волнует, и все же прошу успокоиться и соблюдать порядок.

— А чего он коллектив подводит! — закричала уборщица Постникова.

— Прынцип, главное прынцип нарушил! — вставил сторож Халкин.

Виновник бурных излияний сотрудников повар Гусяткин сидел, понурившись, в первом ряду и, сопя, тер ладонью край стула.

— Стыдно роже-то! — громко сказала кассир Говядина. — Ишь, глаза-то не кажет.

И зал снова зашумел:

— Гнать его в шею!

— И разговаривать нечего!

— Эдакое удумал!

— Тише, товарищи, — воспользовался небольшой паузой председатель. — Мы вот здесь сидим и справедливо возмущаемся. А кто, позвольте вас спросить, сигнализировал о том, что Гусяткин является на работу в нетрезвом виде? Вот то-то. Проглядели, упустили человека, и как результат...

— А может, все это так, показалось только? — послышался робкий голос из зала.

— Показалось?! — вскричала кассир Говядина. — Прибежала я в столовую без пятнадцати, припоздала малость, ну и схватила че под руку попало. Жую и чувствую: что-то не то. В руке котлета, а во рту — мясо. Поглядела — точно: в руке котлета. А во рту мясо. Кто, спрашиваю, готовил? Гусяткин. Подбежала — мать честная! — от него винищем тащит.

В зале повисла скорбная тишина.

— Ежели он такой умный, — нарушила молчание уборщица Постникова, — то пущай тогда и пол моет, и котлеты жарит.

— Гусяткин, — сказал председатель, — объясните товарищам, каким образом в котлеты попало мясо?

Гусяткин встал, шмыгнул носом и сказал:

— День рождения мы с брательником отмечали, перебрали малость, а вставать рано. Ну и...

— Что «ну», что «и»?

— Ну, и тово...

— Да что с ним разговаривать?

— Все ясно.

— Товарищи, — поднялся председатель, — прошу внимания. Здесь нужно смотреть в корень. Причиной поступка явилось пьянство, в котором повар Гусяткин был неоднократно замечен. Поэтому предлагаю ходатайствовать перед отделом внутренних дел о направлении его на принудительное лечение от алкоголизма. Кто за? Прошу голосовать...