Феликс Вибе - Урал улыбается

Все шло очень хорошо, но тут на меня стала нападать хандра. Я вдруг осознал, что давно уже вру налево и направо. У меня появилась жгучая претензия: сказать правду льву. Сказать ему, что даже мой никчемный пудель Лерик, объевшийся говяжьей печенкой, делал кульбиты в пятьдесят два раза грациознее, чем это получается у него, льва, но что Лерик никогда в жизни не претендовал на роль актера, а претендовал только на содержимое холодильника. Я чувствовал, что если не скажу всего этого льву, то мне не будет в жизни счастья, я буду хмурым, как осенний вечер, буду всем хамить и кончу язвой желудка. Если же я скажу правду льву, то он меня съест.

Повар-философ учил нас на занятиях секции социологии, что человек должен любой ценой подниматься до своего уровня претензий, ибо ничего нет хуже комплекса неполноценности. И я решился. Взял у львят свою шляпу и пошел. Я сказал льву все. И о пуделе Лерике, и о кульбитах. После чего бросил шляпу о песок и приготовился к худшему. Лев положил царственную голову на лапы. Из правого глаза у него выкатилась большая прозрачная слеза.

— Почему ты плачешь? — спросил я упавшим голосом. — Тебе хочется быть акробатом?

— Нет, — вздохнул лев. — Акробатом, правда, мне быть очень хочется, но плачу я не поэтому. Мне Лерика жалко. Талантливый, должно быть, погиб артист…

Я поднялся до своего уровня претензий: сказал правду льву. Но счастья почему-то не ощущал.

— Послушай, Лева, — начал я. — Может быть, сегодня у тебя получится сальто назад? — Мне очень хотелось, чтобы у него вышло, наконец, сальто.

Лев посмотрел на меня недоверчиво. Пружинно встал. Он исполнился решимости. Может быть, он хотел прыгнуть за себя и за Лерика? Он разбежался. Он прыгнул. О какой прыжок! Плавный, мягкий, высокий. Как жаль, что кроме меня никто этого не видел. Я не хлопал в ладоши и не кричал «браво!», но лев подошел ко мне и лизнул меня в лицо. Он был счастлив. Я тоже. А к берегу уже плыл корабль, и знакомый капитан махал мне гитарой с верхней палубы.

Слесарь Челябинского тракторного завода, член заводского литобъединения. Непременный участник фестиваля юмора и сатиры на ЧТЗ. За рассказ «Жить можно» награжден медалью этого фестиваля «Золотой теленок».

Я устроился работать на холодильник слесарем. Моя мама, грустно посмотрев на меня, сказала:

— Вот, не попал в институт, будешь теперь всю жизнь гайки крутить!

Работать меня поставили в паре со слесарем Генераловым. Он на пенсии, но еще полон сил и энергии. А так как работу свою он любит, то уходить на отдых не собирается. И пока передает свой богатый опыт мне.

Сегодня мой первый рабочий день. Я сильно волнуюсь, боюсь что-нибудь напутать. Генералов собирает инструмент и говорит мне:

— Пойдем в камеру номер семь сходим, посмотрим, как работает насос.

Мы пошли. Спустились в подвал. Генералов подвел меня к небольшой дырке в стене и сказал:

— Стой тут, примешь шланг.

Я ждал минут пять. Из дырки тянуло холодом. Потом вместо шланга из дыры вылезла рыбья голова.

— Прими, — послышался за стеной голос Генералова. Принимать мне пришлось несколько раз. После этого мы вернулись в мастерскую, и Генералов заставил меня чистить рыбу.

Я начистил рыбы, потом картошки, и Генералов начал варить уху. К обеду уха поспела. Пообедав, мы залезли на ящики в душевой и хорошенько вздремнули.

После обеда Генералов точил для себя тяпки, а я от нечего делать бросал камни в воробьев. В конце смены Генералову захотелось пить, и он повел меня на фабрику мороженого. Здесь мы напились молока до такой степени, что я не мог говорить и только мычал. Генералов помог мне переодеться и под руки повел через проходную.

— Заболел, что ли? — посмотрев на меня, участливо спросил старик-вахтер. На что Генералов громко ответил:

— Молодой! Устал с непривычки!

— Видно, досыта накрутился гаек, — покачал головой вахтер и тяжело вздохнул.

За городом мы разделись, сложили одежду в машину и вошли в воду. Шофер медленно поехал вдоль реки, а мы поплыли вниз по течению. Черепицын плыл на спине. Я на левом боку. Так мне были хорошо видны объекты на берегу.

Проплыв несколько десятков метров, мы почувствовали запах каленого железа и заметили, что вода в реке несколько порыжела.

— Металлургический? — спросил Черепицын, скосив глаз на прибившегося к его боку пескаря. Я кивнул головой и тоже посмотрел на пескаря, который, как и мой начальник, плыл кверху брюхом.