Варвара Карбовская: Охотник

Еще раз увожающий Вас X.»

Анна Петровна стояла у входной двери и медленно натягивала перчатки. Письмо неизвестного Икс она опустила в карман. Вдруг вспомнила, что в этом кармане лежит письмо к Володе, вынула оба, переложила по разным карманам.

Может «по наведению справок указать». Значит, еще могут быть такие письма, написанные аккуратными печатными буквами, с грамматическими ошибками? Дал точный адрес «местонахождения». Справился по документам или сам ходил в Песочный тупик? Об Зурновой Анна Петровна думать не хочет. Она ее как-то видела на заводском концерте самодеятельности. Объявили: «Наш экономист товарищ Зурнова споет романс «Ни слова, о друг мой». Экономист Зурнова была полная блондинка в плохо сшитом голубом платье. Анна Петровна запомнила нескладное платье, а то, как пела Зурнова, она не помнит. Если бы хорошо пела, она непременно запомнила бы. Но сейчас Анна Петровна не хочет думать о ней. И в Песочный тупик «удостовериться лично» она не пойдет.

А Налька и Дамка, значит, в сарае у Телегина? И неужели так было каждый раз? Так почему же они, глупые, радовались?… Нет, Икс пишет, так было два раза. А если все это – гадкая сплетня? Да, но почему же собаки у шофера? Или это тоже неправда? В тупик она не пойдет, но сейчас же отправится к Телегину. Чтоб собаки целые сутки маялись в сарае! И потом все сразу станет ясно. Жена Телегина Наташа выйдет и скажет: «Мой Олешка с Вашим Алексеем Пахомычем на охоте, а что вы хотите, Анна Петровна?»

До Афанасьевского переулка не близко, но ей не хочется брать такси или ехать на автобусе. Лучше идти пешком, чтоб еще полчаса верить, что это ошибка или ложь. Уж очень противное письмо. Оно в левом кармане, а Володино в правом.

И хотя не хочется ни о чем думать и необходимо верить, что это ложь, думается только об этом… Гости ели утку: «А нет ли тут дроби?», «Какой молодец ваш Алексей Пахомыч, совсем молодой!» А возвращаясь домой после ужина, наверно, лицемерно жалели ее и осуждали его. Или, наоборот, его оправдывали, а про нее говорили: «Домашняя хозяйка, узкий кругозор». А разве в Песочный тупик он ездит для расширения кругозора?

Кажется, обида подступает к глазам и к горлу, а это нельзя, потому что ей сейчас откроет жена Телегина и придется с ней разговаривать.

Она звонит. Ей открывает Олег Иваныч и по его лицу Анна Петровна понимает, что все – не ошибка и не ложь.

– Олег Иваныч, я пришла за собаками. – Голос у нее спокойный, но совершенно неестественный, она это чувствует.

Телегин суетится, сперва зовет ее в комнату, потом говорит, что собаки в сарае, надо идти во двор.

Только там света нет, надо бы фонарик или свечу. А то можно и со спичками.

– Можно и со спичками, – соглашается Анна Петровна.

Налька и Дамка вырываются из сарая с таким оголтелым лаем, что кто-то в темноте шарахается в сторону и говорит озлобленно:

– Наплевать на людей, завели кобелей!

Собаки бросаются к Анне Петровне, подпрыгивают, лижут ее в лицо.

Она говорит:

– Сейчас, сейчас пойдем.

– Зачем идти, я довезу вас, Анна Петровна, – мрачновато предлагает Телегин.

Она отказывается, нет, лучше пешком.

– Как хотите, только уж я тогда провожу.

На это она тоже не согласна. Ночь? А кто ее тронет с собаками?

– Да они сами могут делов натворить, за кошкой бросятся.

Олег Иваныч чуть не сказал: «А мне перед Алексеем Пахомычем отвечать», – но понял, что сейчас это сказать ни в коем случае нельзя. И он упрямо повторяет:

– Уж как там хотите, а я провожу.

Они идут по ночным пустынным переулкам, молчат. Время от времени Анна Петровна говорит собакам:

– Тихо, к ноге.

На минуту собаки послушно идут слева, но опять вырываются вперед и натягивают поводок. Олег Иваныч не выдерживает молчания.

– Анна Петровна, небось вы думаете – подлец Телегин! От вас ничего, кроме доброго, не видел, а сам…

– Нет, Олег Иваныч, я ни о чем таком не думаю.

И опять идут молча. В скупо освещенных переулках ни души и только под воротами шепчут и вздыхают, в подъездах тихонько смеются, а за обшарпанной колонной старого особнячка краснеет огонек папиросы. Где-то хлопнула дверь и на середину улицы, под свет фонаря, вышли, обнявшись, двое. Они идут медленно, ее голова у него на плече – смелые от любви, ко всем равнодушные и гордые своим счастьем.

Олег Иваныч произносит глубокомысленно:

– Все начинают одинаково: е2 е4, а потом ход конем, разыгрывается блиц-турнир – и шах королеве.

Анна Петровна думает: «Нарочно сказал не ферзю, а королеве, чтоб было подходяще к случаю», – и говорит: