Варвара Карбовская: Удар судьбы

– Жизнь, наука, искусство – все в полном смысле движется вперед. И только в одной области ученые не делают изысканий, пренебрегают, считая, видимо, ее второстепенной. И зря. Эта область – предсказание будущего! Посудите сами, если бы я, к примеру, знал… разве меня постиг бы удар судьбы?

– А разве вы не знали, гражданин Многоватов?

Впрочем, этот разговор следовало бы перенести в конец рассказа, что сделать езде не поздно. Потому что им удобнее всего завершить рассказ, а также и один из этапов жизни и деятельности главного персонажа (некоторых действующих лиц не хочется называть героями) – Геннадия Романовича Многоватова… Когда Многоватов овдовел, он на другой же день после похорон остро ощутил утрату: домработнина Тамара сломала пылесос, засушила котлеты и никак не могла найти запонки с аквамаринами. При покойнице пылесос не ломался, котлеты были сочными и не напоминали кожемитовую подошву, а запонки…

– Это уже полное безобразие! Чтоб немедленно были найдены, я этих фокусов с пропажами не потерплю!

О том, что у него возникла неотложная потребность жениться, Многоватов вскользь сообщил кассирше своего магазина Ираиде Львовне, ровно через месяц после похорон, когда не только пылесос и холодильник, но и собственный желудок Геннадия Романыча, по милости неумехи Тамары, был вконец испорчен и, как всякое испорченное существо, поминутно и препротивно давал о себе знать.

Ираида Львовна сама уже не могла рассчитывать выйти замуж за вдового заведующего магазином культтоваров. И не столько по причине возраста, который она довольно ловко скрывала, сколько по причине внешности, которую скрыть было нельзя. Даже покупатели, заглядывая в окошечко и увидев ее совиное лицо, схватывали сдачу, не пересчитав, а отойдя от кассы говорили: «Ну и «у!» – и уже не возвращались, чтобы потребовать недоданные сорок копеек.

Ираида Львовна очень обрадовалась, что Многоватов обратился именно к ней. Ведь его могла заарканить Нюрка, продавщица телевизоров, или вторая кассирша, Попыхаева, и тогда ей, Ираиде Львовне, житья бы не было. А теперь она сыщет ему такую невесту…

Она еще не знала – какую именно, но воскликнула: «Знаю!» – и хлопнула себя по обтянутому вязаной кофтой бюсту, отчего он заколыхался, как осетровое заливное, в которое положили слишком мало желатина.

Ираида Львовна мысленно и молниеносно перебрала всех знакомых женщин и остановилась на соседке по квартире, молодом враче Лидии Журавлевой.

– Ах, есть одна девушка! – воскликнула кассирша, закрывая глаза и тряся головой, как будто от наслаждения не могла не закрывать глаз и не трясти головой.

– Точно – девушка? – переспросил Геннадий Романыч. – А то нынче и семидесятилетние на девушку отзываются.

– Вся ее жизнь у меня как на ладони, – с суровой правдивостью в голосе произнесла Ираида Львовна. – Никто к ней даже не ходит, ни ухажеры, ни родственники.

– Это хорошо, что родственники не ходят. А родители есть?

– Отец-пенсионер живет при сыне в Иркутске.

– А сын – кто?

– Так себе, на заводе работает.

Ираида Львовна ничуть не удивилась, что Многоватов интересуется точными анкетными данными. Осторожный человек не впустит к себе в дом жену с ветра. Особенно в такой дом, в полную чашу, как у Геннадия Романыча!

– А на лицо как? – под конец спросил Многоватов и объяснил: – Потому что я слышал, даже Чехов выставлял определенные условия, чтоб у человека все было красивое: и лицо и одежда.

– Насчет одежды прямо скажу: одевается неважненько, потому что зарплатишка поначалу небольшая, и научить, видать, некому, как добыть.

Многоватов отмахнулся.

– Это же я говорю – Чехов одеждой интересовался, а я в основном про лицо спрашиваю. Одеть я сам троих могу.

К этому Многоватов прибавил, что зарплатой совершенно не интересуется. Ираида же знает – он любит красивую жизнь и крохоборничать не в его правилах. Жизнь бывает один раз, надо ею пользоваться! Но, конечно, умело. А то вместо красоты получится такая неприглядная картина, как у Суликова, которого судили за хищения. А дурак Суликов, кстати сказать, даже и не жил. Все только клал на сберкнижки. Восемь книжек, в восьми кассах, на восьми разных концах города. И все равно все обнаружили. Это не жизнь. Надо уметь жить.

Ираида Львовна с готовностью согласилась.

– Уж кто-кто, а вы умеете, дай вам бог здоровья. И сами живете и другим даете. А насчет Лиды прямо скажу: внешность у нее не противная. Лицо, как яйцо, чистенькое, беленькое. Но особой красоты нету.