Вадим Голованов - Слегка окровавленный закат

- Закурить есть? - спросил один из них, судя по лычкам на погонах, старший. "Ворсистый" потянулся в карман за пачкой "Мальборо", привычно ожидая окрика "Руки! ". Но окрика не последовало. Он протянул сигареты старшему, в готовности услышать "Брось на землю! Три шага вперед! ". Но сержант лишь благодарно кивнул и открыв пачку стал угощать солдат. "Ворсистый" понадеялся, что хоть оставшиеся сигареты ему вернут, но и этого не произошло. Пограничники закурили и весело обсуждая левую грудь жены своего замполита, скрылись в кустах. "Ворсистый" грустно посмотрел им вслед, порылся в многочисленных карманах в поисках других сигарет и только тут сообразил, что его чуть было не убили!

.... Минуты смертельной опасности..., когда нервы напряжены до предела..., когда мышцы наливаются нечеловеческой силой, а мозг лихорадочно просчитывает варианты спасения..., когда весь организм работает как хорошо отлаженная машина, повинуясь встроенному где-то внутри инстинкту самосохранения..., такие минуты не проходят даром для тех, кто их испытал... "Ворсистый" в изнеможении опустился на землю и уняв дрожь сильного, тренированного тела, закрыл глаза. Он блаженно улыбался и думал, как все-таки прекрасно жить в этом мире.

Тут, неожиданно затрещали кусты и показались те же пограничники с оружием наизготовку.

- Слышь, а у тебя еще сигарет нет? - спросил у него сержант.

"Ворсистый" поднялся с земли, отрицательно замотал головой и для наглядности похлопал себя по карманам. Из бокового кармана выпал пистолет с глушителем и начал лежать в пыли под ногами.

- Ого! Пистолет с глушителем! А может ты нарушитель границы?! А сигарет точно нет? Жаль! - сказав это старший наряда кивнул сослуживцам и они снова исчезли в кустах, обсуждая уже правую грудь жены своего замполита. "И опять же ведь, гады чуть не убили! " - подумал "Ворсистый" и...

.... Минуты смертельной опасности..., когда нервы напряжены до предела..., когда мышцы наливаются нечеловеческой силой, а мозг лихорадочно просчитывает варианты спасения..., когда весь организм работает как хорошо отлаженная машина, повинуясь встроенному где-то внутри инстинкту самосохранения..., такие минуты не проходят даром для тех, кто их испытал, тем более дважды... "Ворсистый" в изнеможении опустился на землю и снова уняв дрожь сильного, тренированного тела, закрыл глаза. Он блаженно улыбнулся и повторно подумал, как все-таки прекрасно жить в этом мире.

Глава No 2/3

Рассвет поднимал багровое солнце над заснеженными пиками шотландских гор, пронзающих голубую твердь неба остриями своих вершин. Его лучи отражались миллионами алмазных брызг утренней росы, на изумруде верескового поля. Воздух был чист и прозрачен, наполненный звонкой тишиной. Ночной туман медленно сползал на дно ущелий, серой дымкой оттеняя яркие краски грядущего дня. И горделивый олень, протяжно затрубив, медленно двинулся по сверкающей глади изумрудного вереска, рассекая зеленые волны зарослей мощным телом. А хрустальная тишина гор, разбитая протяжным эхом пробудила звуки шотландских волынок где - то далеко в низине. Но казалось, что музыка рождается здесь, среди серого монолита скал, зеленых вересковых пустошей, бездонного синего неба и лучезарного солнца. Среди бесконечно прекрасного, горного ландшафта Шотландии, омытого первозданной свежестью утренней росы.

Одним словом, взору открывалась картина, полная величия и красоты. Можно было бы восторженно рассказывать про нее и дальше, но к сожалению "Ворсистый" шел совершенно по другой, гораздо менее живописной местности, недостойной описания - по грязной, разъезженной дороге, среди колхозных полей и одиноких, чахлых деревьев.

Это был долгий и утомительный путь по грязной, разъезженной дороге, среди колхозных полей и одиноких, чахлых деревьев. Унылый и нудный в своем однообразии по грязной, разъезженной дороге, среди колхозных полей и одиноких, чахлых деревьев. Томительно тянулись часы и сантиметры этого монотонного, долгого, унылого и нудного движения по местности, лишенной какого - либо разнообразия, в своем однообразии. Если бы было хоть какое - то разнообразие, то, возможно, этот утомительный, долгий и нудный процесс монотонного движения показался бы менее противным, долгим, нудным, утомительным и однообразным. Но разнообразия не было. Ну разве что слегка оживило и взбодрило появление огромной лужи с грязью, чавкающей под ногами! Но радость была недолгой. И снова на долгие предолгие километры тоскливо, грустно и нудно растянулась скучная, монотонная и унылая дорога. Она тянулась и тянулась, среди колхозных полей и одиноких, чахлых деревьев. Тянулась и тянулась, среди колхозных полей и одиноких, чахлых деревьев. Тянулась и тянулась. Она бесконечно тянулась вдаль, на фоне все тех же колхозных полей и одиноких, чахлых деревьев. И "Ворсистый" шел по ней, устало перебирая ногами по пыльной, однообразной, нескончаемой дороге, среди колхозных полей и одиноких, чахлых деревьев. И с каждым миллиметром дороги, деревья становились все более чахлыми, а поля все более колхозными. И сам он постепенно становился частью этой нудной и тоскливой дороги, превращался в обыденный и скучный эпизод однообразной и унылой местности. И настроение у суперагента было мерзкое - премерзкое, грустное-прегрустное, тоскливое претоскливое. Тоскливей не бывает. И грустнее тоже. А он все шел. Шел и шел. Шел и шел. Шел и шел...