Мануил Семенов - Хлеб сатирика

«СЛУЧАЙ НА РЕКЕ. Вчера на реке, протекающей через наш город, произошел несчастный случай, окончившийся трагически. По неокрепшему льду шло некое служебное лицо. Тонкий лед обломился, и служебное лицо стало тонуть. На помощь бросился молодой человек на лыжах. Соединив две лыжные палки вместе, он протянул их утопающему. Но помощь, вероятно, пришла слишком поздно, и служебное лицо погибло».

Дело было не столько в самой заметке, сколько в комментариях к ней. Автор заметки, знакомый репортер, сообщил мне, что якобы между лыжником и утопающим произошел следующий разговор:

— Вы принесли справку из домоуправления о количестве иждивенцев? — спросило служебное лицо, судорожно цепляясь за хрупкий лед.

Лыжник недоуменно покачал головой.

— А справку с места работы, заверенную в нотариальном порядке?

Молодой человек снова ответил отрицательно и показал на нагрудный карман лыжного костюма, в котором не было ничего, кроме запасного крепления.

— Тогда зайдите завтра, — промолвило посиневшими губами служебное лицо и медленно погрузилось в ледяную пучину.

Этот диалог, несмотря на его кажущуюся фантастичность, мне лично показался очень правдивым. Больше того, по характеру необычных, на первый взгляд реплик я определил, что в заметке шла речь об определенном служебном лице, с которым я, оказывается, был давно знаком.

Да, я хорошо знал его, он сопутствовал моей жизни на протяжении многих лет.

Впервые мне пришлось с ним столкнуться еще в довоенные годы. Оказавшись как-то в жаркий летний день на станции Сарепта, Волгоградской области, я решил зайти в станционный буфет, чтобы выпить лимонада. И, уже взявшись за дверную ручку, я вдруг был остановлен грозной надписью:

Выведенная яркой лазурью во всю ширину буфетной двери, эта надпись действовала подобно магическому стоп-сигналу железнодорожного семафора. Я невольно отдернул руку, словно прикоснувшись к раскаленному металлу.

Мне предстояло решить трудную задачу. Действительно, могло ли мое желание утолить жажду служить достаточным основанием для посещения буфета? И что вообще можно было в данном случае подразумевать под понятием «дело»?

Мои сомнения рассеял задорный девичий голос:

— Заходьте, заходьте, не пужайтесь!

И юная буфетчица, видимо, украинка, угостила меня отменным квасом со льда. Когда же я спросил ее о происхождении странной надписи на двери буфета, то она ответила:

— Та хиба ж це я? Це начальство зробило.

Начальство, «зробившее» столь негостеприимное объявление, оказалось лицом, надзиравшим за буфетами Сарептской железнодорожной ветки. В ответ на мой недоуменный вопрос начальство сообщило:

— Объявление вывешено для порядка. А то ходят тут всякие…

Из этого даже не очень вразумительного ответа можно было понять, что сей администратор, сделав исключение для своего непосредственного начальства и подчиненных, давно и бесповоротно зачислил все остальное человечество в разряд «всяких», за которыми надо следить в оба и к которым уж безусловно следует отнестись с недоверием.

Вспоминается мне затем другой летний день. Мы с приятелем решили провести воскресенье на Волге. Заплатив за пользование лодкой по пятерке, мы уже взялись за весла, но были остановлены лодочником:

— А залог?

И он ткнул пальцем в соответствующий пункт прибитой к его будке обширной инструкции, из которой явствовало, что «прогулочное судно предоставляется под залог документа, удостоверяющего личность».

Отправляясь на прогулку, мы, конечно, не взяли с собой никаких документов и стали упрашивать лодочника поверить нам на честное слово.

— Ишь, какие! — ответил лодочник. — Про честное слово в инструкции ничего не сказано.

И отобрал у нас весла.

Уныло возвращаясь домой по пыльным городским улицам, мы тщетно пытались разгадать ход мыслей автора злополучной инструкции. Неужели, думали мы, жители нашего города специально посвящают свой выходной день разграблению лодочных станций? И почему именно нам, двум комсомольцам, должна прийти в голову мысль обзавестись за государственный счет собственным «прогулочным судном»?

Конечно, в этих рассуждениях было много наивного, но ведь юности это свойственно!

Позднее, уже в зрелом возрасте, я поехал в дом отдыха. Это был первый в моей жизни «организованный» отдых. Две недели пролетели незаметно: я ходил на лыжах, бродил с ружьем по заячьим следам, ловил рыбу. И вот в отличном настроении, с чемоданом в руках, я направляюсь к автобусу, который доставит нас, группу отдыхающих, к поезду.