Мануил Семенов - Удалой человек

Маленькая речушка Протва незаметная. Она и на карте не обозначена. Но вброд не перейти речушку — глубоко. А когда дожди идут, то совсем бурной становится Протва, не подступишься к ней.

Пустынны берега Протвы, редко тут увидишь человека. Даже скотина и та не подходит близко: берега Протвы обрывистые, крутые, неудобные для водопоя.

Но однажды утром ожила река. Подошли к ней части Красной армии. Видимо-невидимо людей на берегу скопилось. Тащили бревна, вбивали сваи, обтесывали доски. Шум и гам на реке стоял. Торопились люди, суетились, наводили переправу.

Третий день отбивался полк от немецкой дивизии. Храбро дрались бойцы, да силы неравны. Надо было за реку переправиться, с крутого берега успешнее обороняться можно. Но не дадут, видно, немцы переправиться.

Под высокою ракитой командиры собрались. Неважный вид был у них — лица желтые, усталые, глаза покраснели от ночей бессонных. Думали командиры, как сдержать немцев с меньшими для нас потерями.

Фашисты уже лес заняли, к атаке готовились. Вот если б задержать их кто смог!..

— Надо создать заградительный отряд автоматчиков. Другого выхода у нас нет, — сказал полковник Бабий.

Да, последнее средство оставалось у полка, и надо было его испробовать. Комиссар пошел набирать добровольцев. Охотников много нашлось, но ведь не всякого пошлешь на такое отчаянное дело. Записал комиссар автоматчиков: Николая Журавлева, Петра Ярцева и татарина Мудина Газисова. Оставалось только командира подыскать.

— Удалого человека командиром надо поставить, — сказал полковник. — Не знаю уж, кого и назначить.

— Кушева, сержанта Кушева, — раздалось несколько голосов.

Николай Кушев известным человеком в полку был. Как разведчик он не раз выполнял опасные задания. Понравилась полковнику эта кандидатура.

— Позовите сюда Кушева, — приказал он.

Пришел Кушев, высокий, стройный, весь в ремнях затянут, с автоматом. Залюбуешься на него! Подошел он к полковнику, взял под козырек, отрапортовал.

— Здравствуйте, Кушев, — ответил полковник. — Я вас назначил командиром отряда автоматчиков. Вместе с вами четыре человека будет в отряде. Сами знаете, больше дать не могу. Сумеете задержать немцев часа на полтора?

Покраснел Кушев, смутился. С детства у него так было: как заволнуется, покраснеет обязательно. Еще в школе его дразнили за это и кличку дали — «Светлана».

— Конечно, как сказать, задержим. На два часа задержим, — сказал Кушев.

Лишние полчаса брал он на себя.

Вздохнул полковник облегченно, понял, что не подведет Кушев, но все же сказал на прощанье:

— Знаете, Кушев, все вы можете погибнуть, но полк будет спасен. Поняли, какая ответственная и почетная задача перед вами?

— Понял, — тихо ответил Кушев и опять покраснел.

В это время закончили наводить мост через реку. По скользким, шатким доскам стали сперва переносить раненых. За ними начали переправляться части. Заградительный отряд автоматчиков остался на берегу.

Чистое поле расстилалось кругом — ни кустика, ни бугорка.

Летом тут было пастбище, вытоптали коровы траву, гладко стало, как на стадионе. И вспомнил сержант Кушев время, когда играл он на таком поле в футбол с друзьями школьниками. Тогда ему было шестнадцать лет, сейчас двадцать три. Выросли друзья, разбрелись кто куда. Вот сейчас примет он бой с гитлеровцами, может быть и погибнет здесь, а товарищи школьные и знать не будут, что их Светлана, их Верста (вторую кличку дали Кушеву за высокий рост) умер на берегу безвестной Протвы. Но ничего не поделаешь — война.

— Негде нам укрыться-то, — сказал Кушев товарищам. — Придется, видно, окопчики сооружать.

Газисов взял у Кушева лопату, перебросил автомат через плечо, чтобы легче было работать, начал копать. Вырыл углубление небольшое, уложил дерн впереди себя. Легли. Неплохой окопчик получился, доволен Кушев остался работой.

— Вот так и копайте, — сказал он. — Главное, чтобы голову и грудь прикрыть, а ноги перебьет — не важно. Бежать нам, как сказать, все равно некуда.

Устроились автоматчики, залегли. Кушев вынул диски из сумки, пересчитал. Восемь штук, значит в них 568 патронов. И так у каждого. «Горько сегодня немцам будет!» подумал Кушев.

Лес впереди синей дымкой подернулся, не различить отдельных деревьев, все слилось в одну линию. И вдруг заколыхалась эта линия, задвигалась. «Что за навождение такое?» Кушев даже глаза протер, чтобы лучше видеть. Потом понял: пошли немцы в атаку.