Похождения штандартенфюрера СС фон Штирлица после войны

торое время исчез на улице, затем вернулся и сказал:

-- Он в песочнице. Позвать ?

-- Зови, - сказал Штирлиц голосом большого начальника.

В гостиной появился испуганный Мюллер в своей панамке.

-- Слушай, Мюллер, - сказал Штирлиц, поудобней устраиваясь в

кресле. - Ты это ... давай рацию обратно, а то у меня сегодня

связь с Центром !

-- ... с Центром, - поворила секретарша Фиделя, конспектируя

речь Штирлица в записную книжку, чтобы потом донести Куда Сле-

дует.

-- Да, с Центром, - капризно сказал Штирлиц. - И вообще, давай

побыстрее, а то меня еще радистка ждет.

При слове "радистка" Штирлиц загадочно улыбнулся и сделал

рукой хватательное движение. Мюллер пожал плечами, сплюнул на

пол, вздохнул и отправился за рацией.

Ночью Штирлицу не спалось. Он очень боялся пропустить связь

с Центром, хотя и знал, что Центр от него просто так не отвя-

жется.

Часа в три ночи Штирлиц включил рацию. Из большого динамика

послышалось зверское шипение, погромыхивание и скрежет. Штирлиц

чертыхнулся и, достав отвертку, полез внутрь рации. Через двад-

цать минут он вылез оттуда, недоуменно глядя на обугленный со-

вок и пытаясь понять, что это такое. Решив не заниматься

расследыванием, он бросил совок в окно. Там раздалась возня и

ругательства. Разведчик не знал, что не ему одному интересно,

что же такое сообщит Центр. Штирлиц включил рацию и пошел

искать радистку. Без радистки у Штирлица работа не спорилась.

За неимением лучшего он за два дня обучил негритянку стучать по

ключу обеими руками. Негритянка быстро поняла, чего от нее хо-

чет Штирлиц и не сопротивлялась.

Из окна появилась заинтересоVGAя физиономия Бормана.

-- Ну ? - вопросительно посмотрел он на Штирлица.

-- Чего тебе ? - спросил Штирлиц.

-- Быстрей давай, - попросил Борман. - Думаешь, легко на кар-

низе висеть ?

-- Не знаю, - сказал Штирлиц, вытаскивая у Бормана из кармана

моток веревок, четыре булавки и коробку кнопок. Борман угрюмо

засопел и исчез в темноте, а Штирлиц задернул штору. Он не лю-

бил, когда кто-нибудь мешал ему работать с радисткой.

Посадив радистку, на стул он велел ей не дергаться и слу-

шать. Негритянка обнажила белые зубы и надела наушники. Вскоре

она стала записывать корявыми буквами:

"Говорит Киев.

Киевское время ... "

Штирлиц громко сказал нехорошее слово радистке, но она не

обиделась, потому что не поняла. Перестроив рацию, Штирлиц сог-

нал радистку со стула и стал слушать сам. Истинное сообщение

гласило:

"Алекс - Юстасу.

Товарищ Юстас !

По сообщениям доверенных лиц,

некто из бывших офицеров Рейха

собирается торговать наркотиками

с США.

И не с США.

Найдите и обезвредьте.

Алекс. "

"Уже успели ", - подумал Штирлиц.

В окне показалась физиономия Бормана.

-- Ну, как ? - спросил он.

-- Молча, - угрюмо сказал Штирлиц, отбирая у него очередную

партию веревки, булавок и гвоздей. - И когда ты только успева-

ешь, - сквозь зубы процедил Штирлиц, бросая горлопанящего Бор-

мана вниз. Там раздался грохот и возня. Штирлиц, обиженный до

глубины SysOp'ской души, ударил молотком по рубильнику рации,

которая иначе не выключалась, разбил лампочку (выключателей на

вилле Фиделя не было, и свет горел круглые сутки) и лег спать.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Ночью он проснулся от тихого шороха. Опытный совесткий раз-

ведчик не вскочил, не выскочил на балкон и не заорал "Спасите,

воры ", как сделал бы китайский или парагвайский SysOp'. Штилиц

тихо лежал носом к стенке и не шевелился. Кто-то шарил по ком-

нате. Он лазил по всем темным углам, заглянул под кровать, про-

шелся даже по Штирлицу, с кряхтением перелезая через него, за-

тем высморкался в одеяло и залез в рацию.

Такой наглости Штирлиц не выдержал. Тихо встав, он спокойно

подошел к рации, внутри которой кто-то чихал и ругался на

тесноту. Ругань, как понял Штирлиц, была на непонятном языке.

Разведчик послушал немного притязания ночного визитера, раздаю-

щиеся из рации, зевнул, затем отыскал отвертку, завинтил крышку

и лег спать.

Проснувшись утром, он не стал смотреть, кто же все-таки за-

лез к нему ночью и теперь громко храпел в недрах рации. Штирлиц

не любил делать то, что можно было бы сделать потом.

Спокойно позавтракав и обсудив с остальными офицерами ка-

чество, недостатки и превосходства негритянок, Штирлиц пришел

обратно к себе и стал развинчивать рацию.