Герман Кант: Рассказы

Об этом благородном решении, и прежде всего о подкатывающей ко мне клади, следовало известить фрау Зимонайт, и я отправился к моей телефонной будке с надежным аппаратом. Лена обрадовалась, но пожалела меня: мне ведь придется сперва ждать, а потом таскать, и обещала, если будет хоть какая-то возможность, заглянуть ко мне. Кроме того, она обещала позвонить мне на работу и выразила уверенность, что водитель и грузчик конторы стройматериалов вывалят мне груз у входной двери.

— У двери в мою квартиру, хочешь ты сказать?

— Нет, у входной в дом. Так записано в условиях, и мы как раз на днях рассматривали дело о причиненном вреде,

— Страховое агентство или аптека?

— В известном смысле и то и другое. Нарушение кровообращения, а один из ящиков повредил лестничный пролет.

- — Ничего себе перспектива, — сказал я. — Но вдруг я их уговорю. Не знаешь, сколь высоко оценивают работники транспортной конторы свою рабочую силу?

— Слишком высоко для тебя, — ответила Лена Зимонайт, хорошо знавшая мои возможности.

Я попросил ее впредь всегда об этом помнить, когда она будет омывать свое тело в моей мраморной посудине.

Она обещала как то, так и другое, и мы уже собрались было попрощаться, как вдруг я слышу, что она, словно бы припомнив в последнюю минуту говорит:

— Вильям умер.

— Господи Иисусе! — воскликнул я, и так как не знал, что следует говорить по случаю кончины игуаны, то привел в свое оправдание длиннющий хвост у будки и быстро повесил трубку.

Мне стоило больших усилий не представлять себе жутких картин и не ощущать столь же жуткого зловония, и я не мог вовремя притормозить мысль о том, что окоченевшая игуана неприятна в той же степени, как и теплая. Я позволил себе выпить еще бутылку пива и наконец в довольно поздний час погрузился в сон.

Завтракая, я все же еще надеялся, что Лена заблуждалась относительно условий поставки кафеля или что они в последнее время изменились. Я живу на четвертом этаже, а плитки в конце-то концов всего-навсего камни. И словно мне не довольно было тщетно надеяться на одно, я позволил себе надеяться на другое — что мой адрес может быть первым в маршрутном листе грузовика.

Он не был первым, а примерно — в той мере, в какой позволяла прихоть коллег из конторы стройматериалов, — одиннадцатым. Около полудня меня вытребовал из квартиры на лежащую где-то далеко внизу улицу некий трудяга — на нем была нарядная в светло-серо-голубую полоску рубаха, — предложил подписать документы с неведомым мне текстом и не проявил интереса к моему вопросу, какую сумму можно принять за основу наших переговоров.

Упаковки с кафелем они не то чтобы сбрасывали с грузовика лопатами, но кривая, по которой мой кафель приземлялся у входной двери, не могла быть более крутой, и по тому, как росла куча, я осознал, что в моей тесной квартире имеется на удивление обширная ванная комната.

Облицовочная плитка прибыла в удобных коробках, а в маленькие ящики было упаковано то, чем я собирался выложить пол. Я ухватил для пробы одно место обшитого деревом груза и тотчас ясно представил себе и нарушенное кровообращение, и развалины лестничного пролета из Лениного рассказа. К тому же размер ящиков вызвал в моей памяти другой груз. Как ни настойчиво уговаривал я эту мысль тотчас убраться прочь из моей головы, она оставалась и вопрошала — можно ли из тарных планок сколотить гроб для недавно почившей рептилии.

Поэтому меня вполне устроило, что господа в светло-серо-голубых рубахах торопливо, словно ограбили банк, убрались. И даже дождь меня устраивал, большие его капли начали падать на облако выхлопных газов, и на горячие следы шин, и на партию товара из Бойценбурга, Я приветствовал все, что вытесняло из моей памяти жуткие образы усопшего животного. Но в какую-то минуту в моем сознании сквозь все препоны все-таки пробился вопрос — подвязывают ли опочившим ящерицам нижнюю челюсть к верхней и как это осуществляется при многочисленности челюстных костей. Тем более что имеющийся на горле отвислый мешок, усеянный шипами, конечно же, создает дополнительное тому препятствие.

И тут я, словно убегая от самого себя, бросился к упаковкам — схватил две из них и устремился вверх по лестнице к своей двери. Когда же, едва переводя дыхание, вновь сошел вниз, то решил умерить свой пыл и при последующих восхождениях ограничиваться каждый раз одной упаковкой,

У ворот, несмотря на плохую погоду, собрались участливые прохожие. Они с жадностью поглядывали на мои стройматериалы, так что я подумал: не следует ли сказать им, что это вовсе не бесхозное добро, выброшенное последним ураганом на берег к подножию горы Пренцлауэр, то бишь на улицу Гора Пренцлауэр. Передвинув для порядка парочку пакетов и тем самым дав понять, что являюсь хозяином этой кучи кафеля, я, видимо, получил право на советы.