Герман Кант - Рассказы

— В восемнадцать часов будут продавать болгарские гитары фирмы «Русалка», место производства — Кремона, такую гитару я хочу купить.

Я, не зная, как мне иначе защититься, сказал:

— Кремона вовсе не в Болгарии.

— Но это написано на гитарах, — возразила посетительница, — и написано кириллицей. Я полагаю, для перестраховки.

У нее была интонация человека, который хочет посвятить другого человека в некую тайну. И этот другой был я, а я страдаю одной слабостью — люблю, чтобы меня посвящали в тайны. Пытаясь скрыть свое слабое место, я спросил грубее, чем мне свойственно:

— Уж если вам разрешили прочесть надписи на этих мандолинах, почему вы ничего не купили? Но даже если я вас пропущу, вы не успеете пройти до шести.

Посетительница не обратила внимание на мою грубость и терпеливо ответила:

— Продавщица показала образец. Продавать их будут только с шести. Из-за работающих, сказала она, но я думаю, она любит, чтобы магазин был битком набит.

— Такие бывают, — поддержал я.

Посетительница поняла это как знак моего согласия. Она перехватила вопрос вошедшего пожилого посетителя о последнем и большим пальцем указала на меня. Из дальнейшего я уяснил себе кое-что еще, при этом казалось, что посетительница теперь разговаривает со мной, отдалившись на некоторое расстояние и несколько даже сверху вниз.

— Еще два-три таких любезных человека, как вы, — сказала она, — и я успею до шести. Кто же был до меня перед вами в очереди?

Я позавидовал ее сноровке. Почти без усилий обменяла она себя на меня, для верности закрепив новый порядок еще и словом. Надеясь, что пожилой человек окажет ей более решительное сопротивление, я показал ей старика, как, надо думать, показывают сильному преследователю жертву, чтобы не быть одному в подобной роли.

Я очень пожалел, что не мог собственными ушами слышать, как была одержана победа, поскольку мой товарищ по несчастью сидел довольно далеко, и пока настырная посетительница прокладывала к нему дорогу, я подумал, что надо было по крайней мере спросить ее, по какой такой важной причине она нарушила очередь в зале ожидания, а не заняла, имея все шансы на успех, позицию в том хвосте, который формируется перед раздаточным пунктом болгарских гитар. И почему это должен быть обязательно инструмент из Болгарии фирмы «Русалка», изготовленный в Кремоне, что начертана кириллицей?

Этот вопрос интересовал меня тем более, что я уголком глаза заметил приближение пожилого господина, который пришел позже меня и той настырной женщины и должен был быть после нее и после меня последним. Я знал, чего он хочет, и не хотел этого слышать. Я попытался злобным взглядом помешать ему завести разговор, но он, видимо, был истым господином и мысли не допускал, что его может коснуться злоба.

— Вы, стало быть, последний, — сказал он, и звучало это так, словно он долго меня искал и словно я — его последняя надежда, — Я должен кое о чем сообщить! — добавил он и уставился в окно на улицу.

Окна, безусловно, следовало вымыть, а на улице не было ничего, о чем следовало бы сообщать в полицию. Затихающее в послерабочие часы уличное движение, которое я лишь потому не называю унылым, что не знаю, можно ли охарактеризовать движение транспорта на улицах большого города этим словом. Только мне бы хотелось, твердо знал я, чтобы мои гости из Казани не прибыли как раз в тот час, когда городской транспорт столь уныло двигается по улицам столицы. Но я не мог бы объяснить, почему это имело значение. Я ведь даже не знал, как выглядят пути-дороги и транспортные средства в Казани.

Но пожилой господин, который хотел занять мое место в очереди, потому что должен был кое о чем сообщить, знал о машинах и улицах Берлина все. Во всяком случае все, сказал он, что узнаёшь, если ты счетчик на перекрестке, изучаешь транспортные потоки и выражаешь полученные данные в цифрах.

Признаюсь: много раз, проходя мимо такой группы наблюдателей, я испытывал желание осведомиться у них о некоторых методах их работы. Каким-то труднопостижимым образом они были со мной в родстве. Они устанавливали, что, когда и где двигалось, суммировали результаты и определяли тенденции, и если даже не делали окончательных выводов и не имели прав принимать меры, то своей работой открывали другим возможность развивать напряженную деятельность. Они были бухгалтерами уличного движения, и мы могли бы обмениваться с ними опытом.

Однако исполнение подобных намерений растягивается на годы. То ты куда-то спешишь, в другой раз у тебя нет охоты, то из-за плохой погоды просто невозможно долго стоять на обдуваемом углу, а сойдется однажды все благоприятнейшим образом — досуг, климатические условия и настроение, — так на перекрестке царит безумное оживление и ты не осмелишься помешать престарелым исследователям измерять параметры потоков.