Лев Лукьянов - Вести с того света

- Тедди и Франк! - приказал человек, расхаживавший по комнате.

Он ничего никому не объяснял. Только произносил имена. Люди заглядывали в кабинет и уходили. Господину Гуго скоро надоело это бестолковое хождение, он решил было потребовать объяснений, но тут обе створки двери широко распахнулись, и парни начали втаскивать мебель, большие деревянные рамы, ковер, волочившиеся по полу портьеры. Последним внесли портрет Адольфа Гитлера во весь рост. Фюрера бесцеремонно, вверх ногами прислонили к стене - чтобы пока не мешал. Господин Гуго, тоже не желая быть помехой этой деловитой компании, отошел к идейному вождю. Так, прислонившись к стене, они и стояли один головой вниз, другой головой вверх. Высокопоставленные сапоги на картине были ярко начищены, они располагались поблизости от носа политического деятеля, и тому казалось, что от Адольфа вовсю несло ваксой...

Через полчаса кабинет распорядителя кредитов ФНП приобрел вид достойный, даже внушительный. Большой, изогнутый, словно подкова, письменный стол незаметно смыкался с низким застекленным стеллажом для книг. Но вместо скучных книжных корешков на полках были расставлены игривые вымпелы и эмблемы землячеств, военных и охотничьих союзов, музыкантских команд, объединений поваров, пожарников, трубочистов. Позади стола на стене висела старинная сабля с позолоченной ручкой и пышными кистями на ножнах. Она тонко намекала на боевые заслуги хозяина кабинета. А если посетитель сообразил бы, что вряд ли политику по молодости лет пришлось понюхать пороху, тогда сабля могла прозрачно подсказать несомненное аристократическое происхождение этого видного фашистского деятеля. Так или иначе, господину Гуго подобная двусмысленность сразу понравилась. Правда, он был несколько разочарован, попытавшись взглянуть на клинок. Ручка легко выскочила из красивых кожаных ножен - клинка не было вовсе.

На другой стене несимметрично располагались цветные фото внушительных размеров - солдаты складно вскидывали ноги на парадах, "тигры" и "фердинанды" вздымали гусеницы над вражескими окопами, "юнкерсы" лихо пикировали на караваны судов, и снова флаги, стяги, барабаны и бесконечные ряды железных касок, напоминавших перевернутые ночные горшки. Краски на фотографиях были несколько аляповаты, но зато кабинет, и без того огромный, теперь казался просто необъятным. Он вместил славное прошлое рейха. И на все это из рамы строго взирал Адольф I.

Фюрер стоял по стойке "смирно", исправно вытянув руки. Художник особенно тщательно выписал френч с накладными карманами. Каждой складкой, каждой пуговицей френч убеждал, что недавно расстался с портным. Напротив, лицо вождя выглядело помятым, непроспавшимся, но на этом блеклом фоне непостижимо ярко, живо светились глаза. По блеску они успешно соперничали с начищенными пуговицами. Фюрер пристально смотрел куда-то вбок. Гуго проследил за его взглядом и заметил массивное кресло, стоявшее поодаль. По всей вероятности, оно предназначалось для посетителей.

Молодой финансист перешел к креслу, уселся. Большой Адольф теперь смотрел прямо ему в лицо. Смотрел он пристально и вопрошающе.

Гуго стало вдруг не по себе. Он торопливо одернул Свой модный пиджак и с неудовольствием подумал, что, наверное, в присутствии столь важного лица выглядит глупо и легкомысленно. Широкий цветастый галстук, без сомнения, казался безвкусной тряпкой, а вельветовые туфли на бесшумной белой подошве, в которых господин Гуго обычно чувствовал себя покойно и непринужденно, и вовсе были достойны глубокого презрения. Фацист поджал ноги и незаметно, краешком глаза, стараясь не встречаться с взглядом Адольфа, с завистью глянул на сияющие суровые сапоги, высокомерно торчавшие над нижним краем золоченой рамы.

Господин Гуго долго вертелся в кресле, не понимая, почему это в преобразившемся кабинете ему вдруг стало так неловко и неуверенно. Он попробовал выпятить челюсть, сжать губы, значительно сощурить глаза - гримасы не помогли. Тысячи взоров, десятки стволов с фотографий пялились прямо в него...

Гуго и не заметил, как рядом снова возник неприметный человечек. Почтительно согнувшись, он замер перед креслом. А на его вытянутой руке висело что-то черное, сверкавшее серебряными шнурами и пуговицами.

- Подогнал-с, - едва слышно доложил портной.

Осторожно взяв за плечики, он продемонстрировал молодому господину черный мундир. Тут наконец Гуго осознал, что ему недоставало в новой жизни!