Борис Егоров - Не проходите мимо

Фельетон двадцать девятый

НЕ ПРОХОДИТЕ МИМО!

ИЗ ПИСЬМА МАРТЫНА БЛАГУШИ НАДЕЖДЕ КАЛИНКИНОЙ

"...и вот, наконец, прозвучали роковые слова: "Переходим к просмотру кусков очерка Юрия Можаева и Мартына Благуши "Дружная семья". Представляешь, Надя, как затрусилось мое мужественное операторское сердце? В этот момент Юра шепчет: "Бесчувственная ты личность! Во мне каждый атом трепещет, а тебе хоть бы что!" Хотел я ему ответить... Но тут меня выручил Костя Шишигин (тот самый, который спалил Фениксова. См. данное письмо стр. 2). Он пробасил из проекционной будки: "Начинаем". Когда я увидел Тимофея Прохоровича в тени пальм, кактуса и фикуса - как я порадовался, что в зале темно и никто не видит моего лица! Неужели это творение рук моих? И не успел я раскаяться, как во тьме прозвучал голос Протарзанова: - Вазочки! Пальмочки! Инсценировочка! А ведь разыгрывали из себя голубых ангелочков без страха и упрека! Но друзья самоотверженно выполняли наши инструкции и продолжали крутить ленту. Протарзанов пытался хорохориться и в то время, когда Вера в своем экзотическом платье чистила картошку, и во время других кухонных кадров. - В этом городе нет газа! - кричал он восторженно. - Весь Красногорск стряпает на примусах! Поглядите на эту фифочку! Ей только бального платья не хватает. Это, Наденька, были самые острые минуты. Справа меня заговорщицки подталкивала в бок Пелагея Терентьевна, слева таранил мои ребра Юркин кулак. А я не мог ответить Можаеву тем же! Во-первых, я всю жизнь страдаю от врожденной вежливости, а во-вторых, мы в разных весовых категориях. Сколько раз это выручало Юрия!.. Тут Юрии объяснил худсовету, что кадры с пальмами и картошкой снимались строго по бомаршовскому сценарию. И что это - каемся! - инсценировка чистейшей воды. Тотчас же был прокручен эпизод, где я, жертва протарзановского метода, чищу картошку для Веры. Физиономия у меня, очевидно, была настолько одухотворенной, что весь зал смеялся четыре с половиной минуты. Пелагея Терентьевна пыталась утешить меня тем, что я в жизни якобы выгляжу лучше и умнее. А как тебе кажется, мама права? (Специально для выяснения этого вопроса посылаю тебе свою фотографию. Кстати, Пелагея Терентьевна передаст тебе квитанции Красногорского ломбарда - ты выкупи Юркины и мои часы. Деньги я высылаю переводом.) Такой же теплый прием получил кусок ленты, где роскошный кабинет Тимофея превращался в обычную рабочую комнату. Сваргунихин и Умудренский в поте лица вытаскивали пальмы и прочую бутафорию. У твоего братца был такой смущенный вид, словно ему вынесли общественное порицание. Пелагея Терентьевна тяжко вздыхала... - Представляете, - сказал Юрий, - сколько подлогов нам пришлось бы сделать, если б мы продолжали снимать по Бомаршову? Тогда один из членов худсовета - впрочем, он не заслуживает того, чтобы его описывали, - запаниковал: "А что, мол, будет, если все начнут снимать без сценариев, по-своему? Это, дескать, гибель кино, крах жанра и даже падение нравов..." Твоя мама не выдержала, встала и... - Если бы я была вашей матерью, гражданин хороший... Ну, словом, тебе известно, как она вступает в бой! Она выложила все. И то, что у нее большой опыт съемок, и что о вашей семье всегда пишут только в двух цветах - голубом и розовом, а внутрисемейные дела далеко не в порядке... Откровенно было скачано и о "светской" Вериной жизни... Как ты уже догадываешься, поединок кончился в пользу мамы. И мы показали все остальные куски. Мне немного неловко писать о дальнейших событиях, а то ты подумаешь, что среди всех моих недостатков основное место занимает нескромность. Но мама тебе может подтвердить, что даже Валаамов жал руки мне и Юрию. Одним словом, имели место кое-какие поздравления. Я до сих пор как-то не догадывался, что это довольно приятное чувство, когда тебе говорят теплые слова... Но не думай, что добродетель (то-есть мы с Юрой) торжествовала на все сто процентов. Нет, нам дали много поправок и упрекали за ряд технических промашек. Виктор Викторович с заседания величественно удалился, даже не подойдя к нам. - Я берегу здоровье молодежи! - объяснил он окружающим. - У меня грипп! Вот скала! Как говорят у нас в Виннице: "Хоч помирае а все-таки пальцем кивае". Уже в коридоре нас с Юрием снова задержал Валаамов и спросил, что мы думаем о новой работе и какие у нас планы. План-то у нас был. А вот говорить о нем на совете мы не решались. Уж очень мысль крамольная: снять кинофельетон. Наткнулись мы на эту идею во время поездок по Красногорью. И даже - видишь, как я стойко хранил тайну: ты и то ничего не знала! - сняли несколько кадров. Закусил-Удилова с его "садами Восьмирамиды", преображенный град Кудеяров и еще кое-что. Конечно, эти снимки самостоятельного значения не имеют. Но они показывают сатирические возможности документального кино. Представляешь, вдруг в журнале "Новости дня" появляется небольшой фельетонный сюжет. Какой эффект будет! А результаты? Ведь ты учти, что газетный фельетон в лучшем случае прочтут несколько миллионов, а кино увидит в десять раз большее количество людей! Вот эти фантастические думки мы и выложили Валаамову. И, представь, он не особенно удивился. Скорее наоборот: мы удивились тому, что он не удивился. Друг Шишигин предложил нам показать завтра отснятые куски и поговорить на худсовете о перспективах жанра. Неужели это возможно? Кинофельетон на экране! Представляешь, какая это победа прогрессивных сил нашей кинематографии! В каждом выпуске "Новостей дня" - постоянный отдел! Словом, на то и лихо, щоб з ним битись. И мы уже придумали для него название. Это девиз Юрия. Это теперь и... мой девиз (!). Девиз тех, кто активно участвует в жизни, кто считает все происходящее вокруг своим личным делом, кто не прощает равнодушия к недостаткам: НЕ ПРОХОДИТЕ МИМО! Итак3...