Владимир Поляков - Моя сто девяностая школа (рассказы)

Он сказал:

- Видишь, как я тебе помог! Если бы я не сказал тебе, что человек не может не трудиться, ты мог бы провалиться на экзамене. А Пушкин смеется над птичкой, которая ничего не хочет знать и только поет. Это легкомысленная, беззаботная птичка. Кстати, почему ты не убрал за собой в комнате? Ты ушел в гимназию, а твоя постель осталась неубранной. Эх ты, птичка божия!..

- Не сердись, папа, я сейчас уберу, - сказал я.

Мне теперь все было нипочем. Я уже был ученик старшего приготовительного класса гимназии Лентовской.

ПЕРВАЯ ПАРТА

Вечером у нас дома был доктор Бухштаб. Обычно он приходил к нам, когда я болел, долго выстукивал меня холодным пальцем, прикладывал к моей груди стетоскоп и выслушивал меня, причем сам тяжело дышал. Потом он выписывал мне сладкую микстуру ипекакуану и советовал больше пить.

Но сегодня он пришел совсем по другой причине.

Яков Абрамович жил у нас в доме на две квартиры выше нас и пришел поговорить с моими родителями потому, что его дочка шла в ту же гимназию, что и я.

Мама угощала доктора чаем с сухариками и слушала вместе с папой его рассказ. Доктор сообщил, что это совсем не обыкновенная гимназия, что это частная гимназия, основанная дамой по имени Лидия Даниловна Лентовская, которая собрала в своей гимназии педагогов, уволенных из других гимназий по политическим причинам. Я не знал, что значит "политические причины", но понял, что царь был недоволен тем, что эти учителя говорили своим ученикам не то, что бы ему хотелось. Некоторые учителя даже сидели в царской тюрьме. Вот кто будет нас учить.

Есть, например, такой Геннадий Капитонович Дружинин - муж Елизаветы Петровны, которая нас экзаменовала и будет нашей классной наставницей, так он вообще вышел из тюрьмы перед самым семнадцатым годом.

- Это очень хорошо, что у наших детей будут такие учителя, - сказал доктор Бухштаб, - они привьют им любовь к труду и ненависть к белоручкам. И у них не будет любимчиков из среды богатых родителей. Все должны быть равны...

Папа кивал головой, а мама все время подливала доктору чай и говорила:

- Пейте, это хороший чай. Это еще чай Высоцкого. (Этот Высоцкий, наверно, был очень богатый, потому что его чай был во всех магазинах.)

Доктор еще пил чай, когда меня отправили спать - "ведь завтра тебе идти в гимназию...".

Я лежал в постели и долго не мог заснуть. А потом наконец заснул и видел во сне наших учителей, которых царь вел в Петропавловскую крепость. Он запер их в тюрьме, и они улыбались из-за решетки, а царь сел в карету и уехал в Зимний дворец. Потом рабочие толпой двинулись к Зимнему и стали его штурмовать.

Началась стрельба. Стреляли из пушки стоявшего на Неве крейсера "Аврора", а на палубе "Авроры" стояли наши учителя, и среди них Елизавета Петровна, которая кричала: "Володя Поляков! Вставай! Пора идти в гимназию!"

Я проснулся, наскоро попил чаю и пошел.

На мне новенькая гимназическая форма. Брюки, гимнастерка, ремень с бляхой, синяя фуражка с серебряными дубовыми листиками и буквами "МГЛ". За спиной у меня ранец из тюленя, а в нем тетрадки и шикарный пенал с карандашами, с резинками для стирания карандаша и с перьями № 86. Рядом со мной идет торжественно настроенная мама в шляпке с вуалью. Мы идем по правой стороне Большого проспекта, и все знакомые дома выглядят сегодня по-новому.

Мне кажется, что они приветствуют меня. Сияет голубыми и красными ленточками витрина кондитерского магазина Карла Бездека. С афиш кинематографа "Молния" смотрит расширенными глазами Вера Холодная.

Из окон книжного магазина Федорова смотрят на меня золотые переплеты книжек "Золотой библиотеки" - "Принц и нищий", "Маленькая принцесса", "Серебряные коньки" и "Алиса в стране чудес". Из окон парикмахерской Соловьева глядят восковые нарумяненные головы дам, а из витрины обувного магазина "Скороход", казалось, подмигивают лакированные ботинки и туфли.

Дворники с метлами у домовых ворот поглаживали бороды и говорили: "Небось в гимназию шагаешь, малыш?" Мне было приятно, что они знают про гимназию, но обидно было - почему "малыш". Я ведь вырос...

Навстречу нам идут мальчики в такой же форме, только с другими буквами на фуражках, и девочки в форме, с ранцами за спиной и с сумками в руках.

- Как ты себя чувствуешь? - спрашивает мама.

- Очень хорошо! - отвечаю я. Как может себя чувствовать гимназист?!

- Почему ты говоришь басом?

- У меня устанавливается голос.

- Мальчик, вы в гимназию идете? - спрашивает стоящая у зеленой лавки девочка с тоненькой косичкой и с кошелкой в руках.