Леонид Богданов: Без социалистического реализма (рассказы)

Тем временем, на носу судна, под звуки баяна, отдыхающие развлекались, разбившись на две основные группы.

В центре первой находился товарищ Попадеев. Порядком повеселевший, он рассказывал какой-то совершенно несмешной анекдот, которому не было видно конца. Все окружение терпеливо слушало, и когда рассказчик вдруг в самом неожиданном месте разражался смехом, окружение хохотало тоже, а Мещанский даже вытирал платочком глаза.

В другой группе мадам Попадеева рассказывала о своих болезнях. Говорила она со смаком, часто вздыхала, закатывала глаза к небу: на лицах слушающих дам было написано предельное понимание и сострадание.

Отдельно от взрослых развлекались дети. Девочки и малыши смотрели, не отрываясь, на баяниста, выстроившись прямо перед ним. Несколько более взрослых мальчишек стояли у борта и усиленно плевали в воду.

Из всей детской компании только калека с усталым детским личиком, сидя на парусиновом раскладном стуле, удивленно раскрытыми большими черными глазами, смотрел на плывущие мимо бортов журчащие, отваливающиеся ломтями струи; на спокойную гладь реки с темными зелеными пятнами теней у берегов; на столпившиеся у берега деревья, с редкими ивами, склонившими ветки к самой воде; на далекие, уходящие ковры лугов, полей, окутанных утренней дымкой, с маленькими, как на картинке, недвижимыми коврами и поставленными игрушечными белыми кубиками домов, деревень, переплетенных между собой едва заметными нитями дорог. Для скованного кандалами болезни мальчика открывался новый и прекрасный мир.

Где-то около полудня нетрезвый хор усиленно громко затянул "Вниз по матушке по Волге". Первый из заготсоломовцев уже стоял, перегнувшись за борт, а два других кандидата с особой нежной пьяной заботливостью держали его под руки и предлагали испытанный способ с пальцами. Музыкант блаженно спал около пивной бочки в обнимку с верным баяном, и никто в нем более не нуждался. Базилевский усиленно ухаживал за женой директора и целовал ей по очереди все пальцы. Она деланно сердилась, или хохотала, запрокинув голову. Сам же Попадеев, покачиваясь с носков на каблуки, стоял спиной к хору и, насупив лоб, слушал Мещанского, говорившего, с умиленно поднятыми бровями.

Как раз в этот момент к ним и подошел скорбно улыбающийся Самцов:

-- Карп Карпыч, золотце, не подумайте, что я вмешиваюсь в ваши дела, но вы знаете, какой наш Телятников сухой и невежественный человек...

-- В чем дело? -- с нетрезвой начальственной строгостью спросил Попадеев.

-- Пойдемте, -- таинственно и многообещающе пригласил Самцов и пошел вперед, показывая дорогу к корме.

На корме парохода сидел Макар Петрович Телятников рядом с мальчиком калекой.

Директор Попадеев, одним движением отослав назад свою свиту, остановился, внимательно прислушиваясь. Он стоял, незамеченный щуплым, с длинной худой шеей стариком бухгалтером и доверчиво положившим черную головку на костлявое старческое плечо мальчиком. И постепенно что-то невиданное раньше никому, мягкое и человеческое появилось на лице Попадеева взамен обыкновенной насупленной или надменно самодовольной мины, как у покорившего город татарского деспота. Виновато улыбаясь, Попадеев медленно тронулся с места, подошел к Телятникову и сел рядом с сыном. Телятников продолжал с увлечением рассказывать.

Мещанский и Самцов, оскорбленные, обиженные, ушли на нос парохода.

-- Вот это называется тихоня! -- возмущался, потрясая благородными сединами Мещанский. -- Подхалим в самом подлом и неприглядном виде, вот кто Телятников.

-- Пресмыкающееся животное! -- кипятился Самцов. И пока Базилевский целовал уже выше локтя руки пылающей жаром мадам Попадеевой и без особого сопротивления добрался до оголенного плечика, Мещанский и Самцов молча ходили в каюту, выпивали по стакану водки, возвращались к бочке, выпивали по кружке пива и, мрачные, шли обратно в каюту за водкой.

Уж под вечер разразился скандал. Мещанский сцепился с Самцовым. Они долго катались по палубе, но их, наконец, разняли, и они помирились, поцеловались, всплакнули и сообща, без предупреждения и не объясняя причины, начали бить баяниста. На пароходе раздавались крики, надрывно визжали женщины и плакали перепуганные дети.

В наступающих сумерках беспрерывно, как во время бедствия, сигналя, пароход пристал к пристани. Так и окончилась культурная вылазка.

На следующий день, в понедельник, предместкома Мещанский, с подбитым глазом, опухший, прошел мимо стола Телятникова не здороваясь и, сойдясь с Самцовым, громко, так, чтобы все слышали, сказал: