Виктор Шнейдер - Акынская песня с прологом и эпилогом

Доклад Зернова был в первый день. Альбина не поняла из него ровным счетом ничего. Впрочем, большинство маститых экстрасенсов, часть которых умела заговаривать простуду, часть - заговаривать зубы, а остальные вообще ничего не умели и поэтому назывались парапсихологами, уловило немногим больше, поэтому было страшно недовольно. В восторге остались лишь действительно серьезные специалисты, коих всегда и везде мало, и Альбина.

С этого времени она стала к нему относиться как к знакомой знаменитости: ученому, артисту, писателю. Но на самом деле Володя таковым не был, и, хвастаясь знакомством с ним, Альбине приходилось самой же объяснять, какой он умный и могущественный. Так впечатление, что она неравнодушна к Зернову, могло возникнуть уже тогда, когда это было абсолютной неправдой.

Потом был период, когда она его боялась. Кажется, он не прошел до конца и до сих пор, но тогда... Порой ей даже казалось, что он вообще нелюдь и не на Земле родился.

Она не помнит, как все получилось, но вдруг из шапочного знакомого Володи Зернова он стал просто Волькой. И тут оказалось, что она не только совершенно не знает, что он за человек, но и не понимает его мыслей, чувств и поступков.

Он же, наоборот, видит ее насквозь, все ее слова, поступки и мысли знает заранее. Даже те - нет, особенно те, которые она хотела бы скрыть. И вообще, все те качества, которые так восхитили ее в экстрасенсе Зернове, при близких отношениях пугали, да и просто мешали: в каждой женщине должна быть какая-то загадка, но о какой загадке может идти речь, если надо всей напускной таинственностью Альбины Володя поначалу смеялся, а потом она и вовсе стала его раздражать. Всерьез занимаясь парапсихологией, он почему-то не только потешался над ее занятиями оккультными науками, но и всячески им препятствовал. Ввел ее в довольно странную и неприятную компанию людей, не способных говорить серьезно и так беспощадно издевающихся друг над другом по поводу и без повода, что вполне можно было поверить их клятвенным заверениям во взаимной ненависти. Здесь никто не верил ни во что сверхъестественное, включая Володины способности. Его это, в отличие от Альбины, не обижало и не беспокоило. Более того, он и сам вместе с ними смеялся над "этими бреднями" и как о какой-то хохме рассказывал о том, что недавно в Питере прошел семинар пароапсихологов... Говорить тут было невозможно: все темы они делили на политику и романтику и не признавали ни того ни другого. Тем неприятнее, что в компании ее приняли как свою.

... А не они ли дали Володе наркотики? Может быть. На этого, ну, который сейчас прошел, похоже: подловил момент, когда Вовке было плохо... Недели две-три назад была у них небольшая размолвка, и Володя на нее сильно обиделся (что ему, в общем-то, не свойственно), вот тут-то, наверное... И Аркаша в связи с этой историей как-то этого их "гитариста" упоминал...

К экстрасенсам она уже обращалась. В ответ они набросали кучу запутанных терминов, из которых, в общем, следовало, что им тут ничего не поделать: для воздействия на Зернова нужен экстрасенс гораздо более сильный, чем он сам. Но, в принципе, стоит Володе самому захотеть, и...

А захотел-то он, судя по всему, как раз обратного, иначе бы не начал колоться. И виновата во всем она. Значит, и исправлять должна она. Но, убей ее бог, боялась она заводить с Володей разговор на эту тему. Оставалась последняя вожможность, не самая приятная.

Альбина нашла наконец исправный таксофон, даже с трубкой, в котором, к тому же, никто не прятался от дождя, набрала, постоянно сверяясь с бумажкой, номер:

- Але?

- Марину позовите, пожалуйста.

- Дык елы-палы...

- Здравствуйте, это... (как же представиться, господи? )

Несмотря на все свои экстрасенсорные, парапсихологические, телепатические способности, Володя так никогда и не смог понять, откуда Альбина узнала о Марине вообще и ее телефон в частности.

- 12

... И прикинулся плебеем...

М. Щербаков.

Марина медленно положила трубку, так же медленно взяла сигарету и закурила. Невесело ей было. Хиповала она уже давно, но наркотиков побаивалась и, когда приятели ее пускали "косячок" по кругу, отказывалась. А тут Бродяга не то что тянет анашу, а ширяется всерьез. Бродягу было жалко. Он у нее был, конечно, не первый и не последний, но уже во вторую встречу она почувствовала, что это для нее серьезней, чем обычно. Марина насмотрелась уже на людей, севших на иглу, и Бродяге такой судьбы не желала.

"Какая я дура! - осенило ее вдруг. - Ведь в первый раз, на Казани, его ломало, а я и не поняла, чего это его так колотит, елки-моталки, стормозила! Начал-то он, судя по всему, недавно, может, еще не поздно было, тут же лишний день-два - и все, самому с иглы не слезть... А может, не колется, колесами закидывается? Нет, вена-то исколота вся, прямо синяя, ведь видела же! "