Дмитрий Пучков - Братва и кольцо

Фёдор чуть было не наложил в штаны со страху, когда из темноты ему навстречу выдвинулась неясная фигура в балахоне и схватила за плечо крепкой клешней.

– Где кольцо??? Не прошляпил? – полушепотом бросил ему Пендальф. Глаза его бешено сверкали, а к Фёдору постепенно возвращался дар речи.

– Ддд-дда у меннн-ня уни-та-та-з испортился, а колечко там в самый раз подошло, заместо испорченного кругляша, вот я и подумал, что пригодилось,– затараторил Фёдор.

– Не зря Саурон две тыщи лет сантехником подрабатывал,– усмехнулся Пендальф,– все по ГОСТу, падла, делал…

Фёдор бросился к унитазу, запустил руку в бачок, глубокомысленно покопался в его содержимом, вытащил то самое золотое кольцо и протянул его Пендальфу. Тот презрительно сморщился, подхватил его палочками, по случаю притыренными в китайском ресторане, и бросился к газовой горелке. Фёдор зачарованно глазел, как пламя облизывает кольцо, не причиняя никакого вреда странным палочкам. Фёдору начало казаться, что он постепенно сходит с ума.

– Ты чё творишь?

– Дай руку, Фёдор. Ты не смотри, что я щипцами держу,– а ну как горячее.

Фёдор послушно протянул потную ладошку, Пендальф бросил туда кольцо, внимательно наблюдая за реакцией карапуза:

– Ну, чё там? Ничё не проявляется?

– Да нету ни фига. Ничё не вижу. Погодь. Тут типа знаки. Отстой какой-то. Кажись, made in China. И знак качества… СИ-СИ-СИ-ПИ..

– Вот сволочи – ничего святого!!! – Пендальф сплюнул себе под ноги и продолжил: – Я так и знал. Это язык Мордовии, говорят и читают на нём только свирепые мордовцы.

– Какие такие мордовцы?

– Если в двух словах, то мы крепко влипли. Причем, в основном – ты. И, честно говоря, я тебе, Фёдор, не завидую. Это то самое кольцо, которое смастерил Саурон. Слов нет – вещица знатная, ручной работы, цены немалой. Вот Кызылдур его с Сауронова пальца и снял, дурачок, гы.

– Так вот что Бульба притырил в пещере Голого… – осенило Фёдора.

– Да-да. Шестьдесят лет оно продлевало ему жизнь, А он всё думал, что это потому что он водяру исключительно боржомом запивает! Так вот, Фёдор! Теперь объявился хозяин кольца. И он хочет вернуть себе похищенное имущество.

– Так его, кажись, убили, вроде Кызылдур Саурона подрезал? – Хмель все еще гулял в и без того не слишком толковой башке карапуза, мешая ему осознать, во что он только что влип.

– Нет, Фёдор. Все так думали. Но на самом деле Саурону просто дали большой срок за военные преступления. А Саурон срок отсидел и уже откинулся. И теперь его урки снова собираются в Мордовской губернии. И Саурону теперь нужно только это кольцо, чтобы снова начать безобразничать. Он ищет кольцо. Изо всех сил ищет. Саурон и кольцо – это как корпускулярно-волновая теория света. Короче, всё равно ты ничего не поймешь, сельский парень. Вот что я тебе скажу, Фёдор, надо уже что-то решать.

Фёдор решил блеснуть смекалкой, потому ляпнул первое, что пришло ему в голову:

– Ладно. Давай мы его типа в нашем пруду утопим. Никто ведь не знает, что оно здесь. Ты как думаешь, Пендальф? Никто и не допетрит, ага, Пендальф?

Пендальф ласково посмотрел на наивного подростка и продолжил:

– Был еще один паренек, который видел, как Бульба поднял кольцо. Фамилия Горлум, кличка Голый. Живьём его взяли, демоны. Он все пытки вытерпел. Но они сделали ему операцию по смене пола, и тогда он всех вломил, козлина тупая. Ну не то чтобы всех, он, собственно, и сказать-то успел только: «Ширево, Сумкин».– Пендальф с усмешечкой смотрел на карапуза, ожидая, когда до того наконец-то дойдет смысл сказанного.

Фёдор трезвел на глазах, его правый глаз начал дергаться, а кольцо чуть не ускользнуло из дрожащих рук, когда карапуз наконец смог выдавить из себя:

– Ширево? Сумкин? Да ведь он на МЕНЯ их навёл!

В тот самый момент, когда Фёдор уже мысленно прощался с жизнью, на блок-посту при въезде в Ширево показалась группа всадников. На ходу подтягивая сваливающиеся штаны, из дощатого сортира выкатился им навстречу карапуз-милиционер, 5 минутами раньше выползший из теплой постели по маленькому делу. Он шлепнул себя по правому бедру, вспомнил, что оставил кобуру на столе у дежурного, и хамовато выкрикнул в темноту:

– Эй там! Принять вправо, документики!

Всадники пролетели мимо него, свистнуло мачете, и голова бедолаги скатилась в придорожную траву. Глаза карапуза последний раз моргнули, навсегда уставившись в надпись «Не спи на посту» на пожелтевшем от времени плакате, косо прилепленном к стене…