Игорь Соколов - Человек из грязи, нежности и света

– А ты еще не хочешь с нами жить!!! – обиженно вздохнула Соня.

«Придурки! Семья придурков!» О, если бы он только мог произнести эти слова вслух. Эскин улыбнулся.

Он почему-то решил им подыграть, а дальше посмотреть, что из этого получится.

– Я согласен жить с вами! – сказал он.

– А вот этого ты не хочешь?! – сказал Собакин, протянув ему под нос свой здоровенный кулак.

– Ты, что, хочешь, чтоб я опять тебя кипятком обварила, – зашумела Соня, отчего Собакин тут же притих, и даже заискивающе заулыбался. Эскину стало плохо.

Он еще тогда, в прошлый раз почувствовал, что они – психи, но как теперь отвязаться от них он не знал.

– Между прочим, я болен смертельно опасной болезнью, – заговорил Эскин, и неожиданно сам, поверив в свой обман, зарыдал.

– Значит, этот м*дозвон нас заразил! – подпрыгнул на месте Собакин, сжимая свои руки в кулаки.

– Эта болезнь не передается половым путем, – Эскин плакал, олицетворяя собой полную безнадежность.

Ему было легко заплакать от мысли, что с этими психами он еще помучается!

– Так тебя надо лечить! – всхлипнула Соня, присаживаясь к нему на кровать.

– Давай, его в больницу отвезем! – предложил Собакин.

– Пусть лучше дома лежит, – нахмурилась Соня, – я хоть за ним поухаживаю! – и немного поправила под Эскиным подушку.

– Ну, тогда надо врача на дом вызывать! – задумчиво поглядел на Эскина Собакин.

«А может это вполне нормальные люди, и я им зря морочаю голову, – подумал Эскин, – ну, хотят они жить втроем, но разве это такая уж ненормальность? При матриархате каждая женщина имела по несколько мужей, а среди некоторых народов, например в Полинезии до сих пор существует матриархат!»

– Не надо врача, у меня есть лекарство, – сдавленным голосом прошептал Эскин. В это время он краснел и потел одновременно, но происходило это от чрезмерного волнения.

– Ну, вот, я буду давать ему лекарство, – как будто немного обрадовалась Соня.

– И мы все вместе будем жить втроем, – радостно добавил свою мысль Собакин.

– Я отсюда никуда не уйду! – прошептал Эскин.

– Значит, будем жить здесь, – потер руки Собакин.

– А если отец приедет, что я ему тогда скажу?! – заволновался Эскин.

– Скажешь, что пустил на время двух студентов, сокурсников! – улыбнулась Соня.

– Но вы же намного старше меня, – вздохнул озабоченно Эскин.

– Есть и старые студенты, – успокоил его Собакин, чему-то про себя улыбаясь.

«Странно, – подумал Эскин, – я им сказал, что смертельно болен, а никто из них даже не заплакал?! Неужели они такие хитрые, что нисколько мне не верят?!»

– Раз ты так серьезно болен, то никуда не ходи, а лечись, а я себе отпуск возьму и посвящу его весь тебе, – с улыбкой прошептала Соня, и нисколько не стесняясь Глеба Собакина, прижалась к нему.

– Все-таки втроем жить хорошо! – хихикнул Собакин, подмигивая Эскину.

– Не знаю, не знаю, – смущенно отозвался Эскин.

– Эх, малыш, если б ты только знал, какая нас ждет жизнь, – мечтательно вздохнул Глеб Собакин.

– Но я же сказал, что я болен, – кусая губу, сказал Эскин.

– Ну, так, лечись! – с непониманием взглянула на него Соня.

– Но я же сказал, что смертельно болен, – Эскин с немым отчаянием глядел ей в глаза.

– А кто тебе сказал, что ты смертельно болен, – усмехнулась Соня, – может ты покажешь справку от врача с каким-нибудь диагнозом?!

«Она мне не верит», – подумал Эскин, краснея.

– А зачем тогда тебе брать отпуск?! – прошептал Эскин.

– Чтобы все время быть с тобой, – улыбнулась Соня и поцеловала его.

– Эх, как хорошо жить втроем, – опять добродушно рассмеялся Собакин.

– А в кровати мы тоже будем втроем?! – спросил Соню Эскин.

– А почему бы и нет, – ответил вместо нее Собакин.

– Дурдом, – уже вслух подумал Эскин.

– Можно и по очереди, одну ночь он, следующую ночь ты, – бодро отозвалась Соня.

Эскин покусывал губы и молчал, уже вся жизнь казалась ему каким-то безумным сном. Эти люди существовали, и значит, Богу было угодно, чтобы их сумасшедшие воззрения укладывались в одно место вместе с нравственной проповедью.

– Все больное нравственно, а все здоровое безнравственно! – вдруг озвучил мысль Эскина Глеб Собакин.

– Вы телепат?! – спросил его с ужасом Эскин.

– Нет, я амеба, – тихо рассмеялся Собакин, усаживаясь к ним третьим на кровать.

Его красное как большой волдырь лицо безумно раскачивалось из стороны в сторону. Соня в это время оставляла засосы на шее Эскина, а Эскин закрывал глаза, думая, что все это ему только снится.