Дмитрий Захаров - Сады Адама

Летом она любила проводить выходные дни у Марка и Лены Коган. Обеспеченные родственники купили небольшой домик в курортном районе на берегу озера Разлив. От города совсем рядом – двадцать минут езды на маршрутке, если не застрянешь в пробке. Лена приходилось Илоне троюродной тетей. Будучи на шесть лет старше племянницы, она была веселой красивой девушкой, а ее муж – плешивый компьютерщик, в отличие от остальных мужчин равнодушно смотрел на грудь и ноги симпатичной родственницы. В целом – он был приятный парень, и называл ее «сестренкой».

В тот вечер они уехали в город, оставив кота Персика на попечение родственницы. Она уютно устроилась в глубоком кресле, грызла соленые орешки, и листала замусоленную брошюру Стивена Кинга. Из подвала раздался грохочущий звук. Персик округлил янтарные глаза, и выгнул спину. Илона отбросила книжку, и подошла к маленькому, ведущему в подвал дома окошку. Оттуда тянуло запахом гниения, серы и затхлости. Грохот повторился. Девушка сунула ноги в кроссовки, и выскочила на улицу. Здесь находилась узкая лесенка с периллами, ведущая в подвал. Ступеньки предательски скрипнули, но она решительно шагнула вперед.

Внутри было темно и сыро. Повсюду витал запах гнили. Слабый свет едва проникал сквозь тесные, похожие на амбразуры окошки, девушка пожалела, что не захватила с собой фонарик, но возвращаться в дом не решилась. Поморгав пару секунд, пока глаза не привыкли к темноте, она мелкими шашками продвигалась вперед.

Илона перечитала уйму мистической прозы, и приобрела немалое мужество. Вымышленные угрозы подчас не воспринимаются всерьез, присутствие неведомой опасности подстегнуло любопытство.

Где то сверху раздался воинственный вопль Персика. Его мяуканье доносилось сквозь тридцатисантиметровый слой брусьев и паркета. Твердый предмет ударил ее по плечу, и беззвучно упал на землю. Им оказалось нечто квадратное, сухое, отдаленно похожее на огромный ежедневник.

– Date mea book!!! – дикий, не принадлежащий человеку рев раздавался из недр подземелья. Невидимые острые когти коснулись обнаженного локтя.

– Date mea book… – в голосе слышались ярость, гнев и отчаяние.

В темноте сверкнули фосфоресцирующие глаза Персика. Ласковый домашний кот, неуклюжий увалень, всеобщий любимец, превратился в хищника.

– Felis… – взревел голос.

Девушка схватила загадочный предмет, и бросилась бежать. Вслед ей неслось яростное рычание, чужие руки ухватили за щиколотки. Цепко, скользко и холодно. Страшно ей стало позже…

В ту ночь она не рискнула остаться ночевать, выскочила на улицу, на счастье мимо проезжало свободное такси. Приехав домой, долго возбужденно ходила по своей маленькой комнатке, пытаясь осмыслить происходящее приключение. Ее колотило от страха и возбуждения. Несмотря на ужас, пережитый в подвале, впервые в жизни девушка чувствовала себя счастливой. Наконец, она рискнула осмотреть свой трофей. Им оказалась большая папка, отделанная изящной золотой инкрустацией. Ей стало стыдно, и она твердо решила наутро позвонить тете. Судя по всему, такая папка стоила недешево. Не удержавшись от гложущего любопытства, девушка открыла папку.

На нескольких сотнях тонких листов, мелким почерком была изложена сказочная история. История древняя, как сама планета. Чем дальше она погружалась в сказочный мир героев, тем больше ее захватывало ощущение чрезмерного правдоподобия повествования. Неведомый автор описывал многомерный мир, чье бытие не укладывалось в линейную схему обыденного восприятия. Во время чтения ее не покидало ощущение, что события, о которых шла речь в книге, известны ей, как некая данность, полученная людьми при рождении. Безмолвная генетическая память, которая позволяет животным безошибочно предсказывать землетрясения, а беспомощным младенцам тянуться к материнской груди.

Несколько вечеров подряд она бежала с работы, стремясь окунуться в волшебный мир романа. Повествование увлекало ее, очаровывая неподвластной человеческому разуму фантазией. Нестандартное развитие сюжета, мистицизм изложения сюжета, заставил умную девушку предположить, что она имеет дело с нечто большим, чем талантливая рукопись. Она проглатывала страницу за страницей, листы послушно ложились один на другой, и не было им конца, как не было финала в изложенной автором истории. И постепенно, вытесняя любопытство, в сердце вполз страх…

С воспаленными от бессонницы глазами, девушка взирала на папку, с обложки таращилась оскаленная крысиная голова. На золотой морде горели кровавыми рубинами яркие глаза хищника.