Дмитрий Захаров - Сады Адама

«В Кирилловском обнаружены зомби…»

Худой парень шагнул навстречу.

– Скреб-поскреб! Великий Раттус нам дарует благодать!

Радость мрака, сладость смерти, мы готовы принимать!

Женщина схватила за рукав, впилась зубами в запястье.

– Скреб-поскреб! Приходит Раттус в каждый город, в каждый дом…

Люди обступили чужака, их пальцы цеплялись за его одежду, тянули на себя ремень карабина. Толстый черномазый мальчик, с родимым пятном над бровью, смотрел на мужчину невидящими глазами, из его рта летели капельки коричневой слюны.

«Шоколад»! – промелькнула безумная мысль. Мальчишка есть шоколад, как самый обычный ребенок!

– Мы служить ему готовы! Кровь и слезы отдавать!

Маленькими пальчиками сладкоежка вцепился в пах.

Роберт очнулся от оцепенения, и врезал носком ботинка ребенку в живот, тот отлетел в сторону, из рассеченной ягодицы пошла кровь, но мальчишка тотчас поднялся, и бросился в атаку.

Он ударил прикладом карабина, послышался хруст, ударил вторично и опять попал. Сильным толчком разбил нос полной женщине, ее отбросило как резиновую куклу. Он отступал к машине, методично нанося удары направо и налево. Был прикладом, коленями, локтями. Белоглазые наползали со всех сторон, падали, обливаясь кровью, поднимались на ноги. Войдя в клинч, они кусались как бродячие псы. Роберт отчаянно дрался. На него навалился некто полный высокий и лысый, скользкое голое тело пахло потом, превозмогая отвращение мужчина врезал ладонью в сокрытый под слоем жира кадык, толстяк схватился за горло, и осел.

– Скреб-поскреб! Великий Раттус нам дарует…

Роберт ударил ногой в лицо мужчине. Толстяк опрокинулся на спину и умолк. В горячке боя, он не заметил, как с плеч сорвали куртку, голубая футболка с надписью «Deep Purple» оказалась изодрана в клочья. Он дрался молча и ожесточенно, как на показательных выступлениях по рукопашному бою. Отец был бы им доволен. Число наступающих множилось, их было уже несколько десятков. Мужчины, старики, дети, тесня друг друга наседали на отступающего человека. До припаркованного джипа оставалось не более пяти метров. Он отбросил загорелого парня, с торсом десятиборца. Парень устоял на ногах, оттолкнулся от своих товарищей, и кинулся навстречу противнику. Роберт встретил его прямым кроссом в челюсть. Спортсмен рухнул на землю, смуглое тело скрылось под ногами наступающих людей.

В два прыжка он оказался возле машины, в то же мгновение под ноги кинулась голая девушка с распущенными льняными волосами, и восхитительной фигурой. Он инстинктивно отскочил в сторону. И тотчас набежавшие люди сбили его с ног.

«В этом я весь…» – возникла невесть откуда мысль. – «Ребенка ударил не раздумывая, а красивую бабу не посмел!»

Липкие пальцы выдернули из рук карабин, сорвали остатки одежды. Заверещал смартфон в машине. Впервые, за время боя мужчина издал крик. И пришла мгла.

Девушке нравилось ее имя. Илона. Она вычитала в интернете, что оно имеет венгерские корни, и означает «солнечная.» По выходным дням она спала до полудня, а ночью взахлеб читала мистические романы. Благодаря врожденной застенчивости у нее к двадцати годам все еще не было парня. Опыт нескольких свиданий, с липкими прикосновениями малоопытных сверстников разочаровал ее в том загадочном таинстве, что называлось «сексом», вокруг чего было столь много недвусмысленных смешков и перемигиваний.

Молодые люди восхищенно свистели вслед высокой черноволосой девушке, с большими голубыми глазами, тонкой кожей, и влажно-припухшими, словно только что обцелованными губами. Она стеснялась своей красоты, и застенчиво опускала голову.

Проходило время, подруги встречались и расходились с парнями, спали со случайными проходимцами, не раскаиваясь в содеянном. Поначалу они предлагали Илоне познакомить ее с молодыми людьми. Умная девушка справедливо предполагала, что подруги руководствуются не добрым умыслом, а изощренной женской завистью, и вежливо отказывалась. Вскоре она осталась одна. Наедине со своими книгами.

Последний роман неизвестного автора настолько увлек ее воображение, что она едва дожидалась конца рабочего дня, чтобы примчаться домой, наскоро перекусить, и примкнуть к заветной папке. История появления рукописи была настоль-же таинственна, как и само произведение. И едва ли пестрые, с волнистыми водяными знаками листы, сложенные в старинную папку, и исписанные убористым почерком, можно было назвать романом.