Александр Кондратьев - Острова блаженных

Если забыть о детях, пока они растут, они забудут тебя, когда вырастут.

Старый смотрел за окно чужими глазами и видел там безграничную пустыню, терзаемую солнцем, и колонну людей, неверно шагающих и оступающихся на песке. Лица осунулись, на всех – выражение бесконечной усталости. Их вел вперед бородатый мужчина неопределенного возраста. Левой рукой он опирался на посох, правой – прижимал к телу каменные таблички, страстно, любовно, будто желал слиться с ними. На суровом лице жили глаза – глаза безумца, глаза влюбленного, глаза фанатика.

Над вождем и его племенем висело облако; на нем, свесив ноги, сидел бог и напряженно следил за своим народом.

В этом что-то было. Так отец смотрит на своих маленьких несмышленых детей, устроившись в отдалении. Он дает им почувствовать самостоятельность, но не сводит с них внимательный, настороженный взгляд; он готов ринуться на помощь в любую минуту.

Говорят, бог иудеев пришел к ним с юга, оставив другое племя. Что ж, тем трогательнее его забота об иудеях, его приемных детях.

Может быть, иудейский бог, как многие верят, – аватара Творца или сам Творец? Старый бог, приютившийся в опухоли в голове Вячеслава, в это не верил.

Как можно было быть такими беспечными, такими недальновидными? Сомнений нет, бог иудеев тоже когда-то был человеком. Однако став божеством, он не потерял то, что потеряли все остальные, – разум. Он осознал великую ответственность, что пришла с великой силой. Возможно, он был самым прозорливым из всех; возможно, он предвидел ужас смерти без рождения и потому приложил все усилия, чтобы выжить.

А история с сыном Марии? Это же гениально! Сын Марии был троянским конем, который обрушил стены их крепости. Странствующий философ с печальными глазами разоружил их – вояк, насильников, убийц, обратил в прах их молоты, копья, палицы, изгнал их из голов людей, и все они дружно отправились на свалку истории, подхваченные ветром перемен, как желтые осенние листья. Поделившись с ним бессмертием, бог иудеев продлил и свою жизнь, правда, ему пришлось чуть отойти в сторону. Иронично, что непослушные иудеи и здесь не угадали волю своего бога и не приняли того, кого он провозгласил своим сыном.

Мечтательная полуулыбка осветила лицо Вячеслава, когда мимо пронесся невысокий холм, на котором на грубых деревянных крестах извивались три тела.

Бог иудеев – стратег. Святое воинство сына Марии, все эти робкие волевые люди с небесами в глазах, прошли полмира и окрестили его водой. Древние боги пытались драться, но последователи Христа были сильнее, вера придавала им сил. Апостолы, ученики и святые мученики бились, как львы. Одному из них, Георгию, Даждьбог обязан своим молчанием: этот святой вогнал ему в рот копье, когда Даждьбог явился ему в образе змея. С тех пор, меняя тела, Даждьбог каждый раз отрезает себе язык в память о том поражении.

Так, всего за пару веков, Бог иудеев стал отцом человечеству – он дал им мораль и прекрасный идеал, за которые стоило умирать. Там, где древние боги предлагали сочную баранью ногу, кружку пива и славную битву, сын Марии предлагал бессмертие.

А воинственные южные народы, последнюю надежду древних, бог иудеев подчинил, отправив к ним Магомета.

«Хотелось бы с ним встретиться однажды, – думал Старый, проталкивая мысли сквозь извилины Вячеслава. – Пожать руку, взять автограф. Он провел эту партию блестяще».

За окном потянулись черные и белые шахматные клетки, на которых двигались рыцари, сарацины, инквизиторы, монахи, ученые, шуты, короли, императоры, Адам, Авраам, Ной, Моисей и сын Марии. Магомета не было – изображать его запрещено. И над этой шахматной доской, заслоняя небо, склонилось старое мудрое лицо, глядя сверху вниз холодным, расчетливым взглядом.

Иногда Старый встречал в головах людей других древних богов. Некоторые из них были очень сильными – намного сильнее, чем он сам. Это были боги с дальнего востока, в роскошных разноцветных одеждах, в причудливой обуви с загнутыми носами, с полными щеками и блаженными улыбками. Они были очень похожи на своего духовного брата – Будду (Старый встречал и его, спящего, благоухающего пряностями и специями). Они представляли собой серьезную силу, но им ничего не было нужно. Они наслаждались своим бессмертием. Вещественное было им безразлично – только эта странная божественная бесконечность, которую они называли Нирваной. Бога иудеев Старый не встречал никогда, как и распятого сына Марии, только проекции, фантазии о них.