Александр Кондратьев - Острова блаженных

Внутренности маршрутки – темные и неприветливые. Людей внутри не видно. Вячеславу совсем не хотелось забираться в черный жестяной зев.

Садись.

Вячеслав собирался уйти, но ноги не слушались. Будто бы наделенные собственной волей, они понесли его к распахнутой двери. Подступила паника – происходящее казалось в корне неверным.

Вдруг из темноты выступил высокий мужчина. Вячеслав скользнул по нему взглядом: спортивный костюм, всклокоченная рыжая борода – какой-то бродяга. Он протянул руку и крепко сжал плечо Вячеслава.

Несколько секунд рыжебородый смотрел ему в глаза, а потом, улыбаясь, сказал:

– Дружище, у тебя пяти рублей не найдется?

Вячеслав мотнул головой, повел рукой, стряхнул руку бродяги с плеча и сделал шаг к маршрутке. Сложившись пополам, чтобы не задеть головой низкий потолок, он неловко впрыгнул в машину. Несмотря на предосторожность, больно приложился головой. Рухнул на свободное сидение за водителем. Лямка соскочила с плеча, и рюкзак устроился по соседству. Маршрутка рванула с места.

– Если будет холодно, не забудь надеть ботинки! – донесся до него голос рыжебородого.

Дверь пискнула и поползла обратно, отрезая Вячеслава от мира и от бродяги.

Рыжебородый смотрел вслед удаляющейся машине.

Что-то кончается, что-то начинается.

Как только дверь закрылась, Вячеслав почувствовал острую головную боль – как будто в левый висок вонзили нож. Ресницы затрепетали, глаза закатились, показались белки. Рот скривился, вспенился, белая пена тяжелыми каплями устремилась к полу. Тело забилось в конвульсиях, Вячеслав, извиваясь, завалился набок, и его сознание погасло. Шапка выпала из ослабевшей руки.

Через несколько мгновений он поднялся, улыбнулся, сделал жест руками, будто бы стряхивая крошки с одежды, посмотрел на ногти. Широкая улыбка застыла на лице, в золотых глазах плясали черти.

Взгляд наткнулся на шапку. Вячеслав подобрал ее, отряхнул и убрал в рюкзак.

Водитель следил за пассажиром через зеркало заднего вида.

Вячеслав повернулся через плечо и тоже посмотрел в зеркало. Золотые глаза вспыхнули еще ярче.

– Сколько лет, сколько зим, дружище! Отлично выглядишь!

За рулем сидел угрюмый седой мужчина. Белые борода и усы скрывали подбородок, но были аккуратно острижены. Волосы на голове короткие и жесткие, на лбу – серая повязка, как у теннисистов. Брови хмуро сдвинуты. Одет водитель был в коричневый пиджак и черные брюки, подпоясанные кожаным ремнем. На шее на тяжелой золотой цепи весело блестел медальон – змея, кусающая собственный хвост. Ноги в грубых рабочих ботинках упирались в педали.

– Когда мы виделись в последний раз, ты еще не познал радостей бритвы!

Вячеслав критически осмотрел водителя в зеркале. Затем встал, повернулся, согнувшись, перебросил тело через спинку переднего сиденья, едва не задев ногой водителя, и оказался на пассажирском месте у окна. Вячеслав чувствовал себя отлично и наслаждался молодостью своего тела. Он вальяжно развалился на сиденье, закинул ногу за ногу.

– Ты, наверное, используешь ножницы? – сказал Вячеслав.

Вячеслав показал водителю язык и несколько раз ударил указательным пальцем о средний, изображая ножницы. Водитель недобро глянул из-под густых бровей. Открыл рот, будто собрался осадить спутника. Рот открылся неправдоподобно широко. Внутри, рядом с вялым обрубком языка, шевелился маленький темный ком. Миг – и из ущербного рта выпрыгнул крошечный серый воробей с черными глазками-бусинками. Затем еще один, и еще. С десяток воробьев скакали по приборной панели, рядом с фигуркой странного крылатого пса, уныло кивающего головой в такт движению. Еще несколько их сородичей, чирикая без остановки, засуетились на коленях водителя, на свободном переднем сиденье, разделявшем мужчин.

– Ох, Даж, любишь ты дешевые трюки, – протянул Вячеслав.

Воробьи вмиг смолкли, но свое беспорядочное движение не прекратили.

– И! мя! – по слогам пропищал один.

– Не! на! зы! вай! и! мен! – подхватил второй.

– Кто! ты! не! пом! ним! тво! е! – высказался третий.

– Потому что я умею хранить тайны, – сказал Вячеслав.

Он выставил вперед руку, воробей запрыгнул на раскрытую ладонь.

– Интересный прием, ничего не скажешь, – Вячеслав почесал указательным пальцем жесткую макушку воробья. – Почему воробьи? Двойное дно?

Водитель молча кивнул и подбородком указал куда-то за окно. Вячеслав посмотрел за стекло. Городской пейзаж сменился бескрайним полем, ночь – солнечным днем, асфальт – вытоптанной дорогой. По обочинам высокая трава кланялась солнцу. Вдалеке – черные точки, стадо коров. Еще дальше – деревянные макушки идолов. Древние боги, старые друзья, старые враги.