Саида Абанеева - Богов любимцы. Том 2

– Капитан! Два румба вправо! Нас несет на рифы!

Вмиг протрезвевший капитан всей грудью навалился на кормило, но мокрое, тяжелое бревно плохо слушалось его усилий, и только с помощью подоспевшего Ставера ему удалось развернуть судно бейдевинд. Но было слишком поздно.

Раздался страшный треск, и судно резко накренилось на правый борт. От сильного и неожиданного толчка несколько пассажиров вылетели за борт и, прежде чем Ставер успел придти к ним на выручку, налетевший шквал расшиб несчастных о наклонившуюся палубу.

Все, кто не сумел зацепиться за какую-нибудь снасть, были смыты за борт и беспомощно барахтались среди бушующих волн.

Судно стало стремительно погружаться в морскую пучину.

Обезумевшие от ужаса люди бросались в поисках спасения за борт, где свирепые волны разбивали их о дубовую обшивку корабля.

Валы, один выше другого, перехлестывали через фальшборт и свободно гуляли по палубе, смывая все, что попадалось им на пути.

Одни пассажиры, устав бороться со стихией за свою жизнь, смирялись с судьбой и шли ко дну, другие боролись до последней возможности, взбираясь все выше на мачты по мере того, как все глубже погружалось судно, самые отчаянные и сильные бросались в штормовое море в тщетной надежде доплыть до берега.

Время от времени на гребнях волн появлялись головы отважных пловцов, но с каждым разом их оставалось все меньше.

Среди обломков мачт из последних сил держалась на плаву молодая женщина, прижимая к груди девочку лет пяти. Ее глаза были полны предсмертного ужаса, но она никого не звала на помощь, и в одиночку, с безнадежным мужеством, боролась за жизнь дорогого существа.

Борясь с сильным течением, Ставер подплыл к ним и поддерживал на плаву, пока шторм не начал утихать. Небо очистилось от туч, и, определившись по звездам, Ставер поплыл к берегу, поддерживая мать и ребенка.

Достигнув суши, он вытащил их из воды и, поручив заботам Господа, поплыл обратно.

На том месте, где затонуло судно, торчала из воды верхушка мачты, и за нее, как за последнюю надежду, отчаянно цеплялось несколько человек.

Когда Ставер понял, что ему не спасти всех, что он должен сделать выбор, от которого будет зависеть, кому – жить, а кому – умереть, он впервые понял, что значит – быть Богом, и пожалел Его.

Они смотрели на него как на Мессию, и он понял, что уже никогда не сможет забыть эти глаза, каким бы справедливым и правильным ни было принятое им решение. И он пожалел и их, и себя.

Он снял с мачты старика и мальчика лет тринадцати, сказав остальным:

– Я вернусь… – но и он, и они понимали, что им не дождаться его возвращения.

Доставив спасенных на берег, он положил их рядом с матерью и дочерью и снова нырнул в набегавшую волну.

Доплыв до мачты, он не нашел там никого.

Солнце уже встало над горизонтом, но взбаламученная штормом вода утратила прозрачность. Ставер погрузился на глубину, и то, что он увидел там, едва не заставило его повернуть обратно.

Несколько десятков утопленников танцевало вокруг мачты затонувшего корабля какой-то жуткий танец. Трупы медленно вращались и плавно покачивались, подчиняясь таинственному ритму подводного течения, и в их широко раскрытых глазах Ставер прочел немой упрек.

Целый день он доставал утопленников со дна и доставлял их на берег, где женщина, мальчик и старик предавали мертвецов земле. Когда последняя жертва кораблекрушения была погребена, оставшиеся в живых возблагодарили Господа за свое спасение и помолились за всех, кто в море.

Глеб остановился перед изящным храмом и восхищенно прицокнул языком.

– Нравится? – спросил у него за спиной старческий голос.

– Умели древние строить! На века! – ответил Глеб и обернулся.

Старик, которого можно было счесть ровесником храма, наблюдал за ним с едва уловимой улыбкой.

– Этот храм не так уж древен, как это кажется… За полвека до рождества Христова полчища гетов сравняли древнюю Ольвию с землей… В течение многих веков только заброшенные руины напоминали случайному путнику о том, что некогда на этом месте находился богатый и процветающий город… Этот храм, как и многие другие строения, был возведен уже на моей памяти… Воистину, Ольвия возродилась из пепла, подобно птице Феникс, и стала еще прекраснее, чем была. Но случилось это не по волшебству, а благодаря трудолюбию, мужеству и таланту ее жителей. Недаром решено было вернуть ей прежнее название, ведь «Ольвия» – значит «счастливая».