Саида Абанеева - Богов любимцы. Том 2

Музыкант округлым движением коснулся клавиш органа, и бессмертная музыка заполнила собой все пространство собора, весь город и весь мир.

В ней звучали вызов и угрозы Богу, сатанинская гордость и смиренная мольба о прощении, злобная насмешка над святынями и глухая тоска по утраченному раю.

Ее мог бы написать Люцифер, отринутый Творцом за гордыню, но сочинил ее полуглухой старик, заглянувший за край бездны, куда человек заглядывать не должен.

Проходя мимо храма, Артакс увидел огромную толпу народа и, взглянув поверх голов, заметил на ступенях лестницы двух мужчин.

Тот, что был моложе, синеглазый и русобородый, говорил голосом, перекрывавшим шум толпы, как звук трубы перекрывает шум прибоя:

– Не пойму, о чем вы хлопочете? Если вам угодно поклоняться Тангре и приносить ей в жертву собак, – воля ваша! Но отчего же вы удивляетесь, что женщины ваши рожают уродов, что скудны ваши урожаи и пошатнулись тысячелетние устои? Вы отвергли Бога истинного, но в безграничном милосердии своем Он не покарал вас, Он только отвернулся от вас, – и не стало вам удачи ни в чем! Тогда как страны, верующие в Него, процветают и живут в изобилии, здесь повсюду и во всем прах и тлен, и мерзость запустения! И после этого вы еще смеете не веровать в Него?! Неужто вы настолько ослеплены глупостью ваших поводырей, что не видите повсюду и во всем Его божественной воли?!

– Кто этот юноша? – спросил Артакс у соседа.

– Ты, верно, издалека пожаловал, чужеземец, если не знаешь философа Кирилла, – ответил тот и вновь обратился в слух.

– Тогда ответь, философ, – азартно вскричал седобородый оппонент юноши, – почему твой Бог не подаст нам какой-нибудь явный знак своего существования?

– Потому что Он не хочет, чтоб в Него уверовали из страха или корысти. Только вера, основанная на доброй воле, свободная от мелочных расчетов и чуждая боязливого трепета, любезна Ему.

– Тогда твой Бог рискует остаться в одиночестве! Ибо слаб человек! Он способен любить лишь из страха или выгоды, а чаще – по той и другой причине вместе! Слишком просторную душу надобно иметь, чтобы уверовать из необходимости верить! Давно уже нет таких!

– По себе судишь! Да если и прав ты, Богу угоднее, чтоб пошел за Ним только один достойный, чем тысяча недостойных!

– Вот ты и сказал, философ! – торжествующе закричал его противник. – Значит, твой Бог – Бог сильных, Бог избранных! А где же искать утешения слабым, кто способен уверовать, только увидев Великое Чудо?

– Какого чуда еще вам надо? Разве мало вам того, что существует мир? Кто сотворил эту землю и небо с луною и звездами? Уж не ваша ли пожирательница собак?

– Тогда скажи нам, философ, на каком языке говорит твой Бог со своими верными: по латыни, по-гречески или по-иудейски?

– Не по латыни и не по-гречески, но с каждым на том языке, который он в состоянии понять!

– Диспут завершен! Расходитесь! – крикнул, появляясь на ступенях храма, герольд в расшитом золотом плаще, и зрители, теснясь и толкаясь, стали нехотя расходиться.

Артакс последовал за молодым философом, желая познакомиться с ним поближе, но, свернув вслед за ним в глухой и темный переулок, увидел несколько человек с дубинками и ножами, которые, обступив Кирилла со всех сторон, явно намеревались продолжить философский диспут иными средствами.

Несмотря на свою нелюбовь к физическому насилию, Артакс вынужден был вмешаться и, без труда разогнав оппонентов Кирилла, отвесил ему любезный поклон.

– Сожалею, что наше знакомство началось таким образом, но, с другой стороны, это дает мне повод спросить, почему в вашей стране философы не пользуются почетом, и судьба истины решается не качеством приводимых в ее защиту доводов, а количеством ее сторонников и крепостью их кулаков?

– О нет, сударь, к философскому диспуту этот случай не имеет никакого отношения! – с улыбкой возразил Кирилл. – Эти люди напали на меня совсем не потому, что не разделяют моих убеждений. Их нанял кесарь Варда, чтобы свести со мной личные счеты…

– Разве у него нет иных способов сделать это? – удивленно вскинул брови Артакс.

– Есть, конечно. Кесарь Варда – самый могущественный и влиятельный человек в Византии. Но когда наследник Михаил достигнет совершеннолетия, кесарь лишится и могущества и влияния, поэтому кесарь всеми средствами старается этого не допустить. А так как я являюсь личным другом наследника, кесарь не хочет действовать открыто, и потому подсылает наемных убийц, надеясь остаться в стороне.