Виталий Рожков - Сундучок бабушки Нины. Сказ второй

– Нарекаю тебя Белозаром, что просветлённый означает, – еле слышно шепнул Сварог, – помни, что никто не должен знать твоего тайного имени. Сам знаешь почему. А теперь иди поспи хоть немного. Вечером в путь обратный отправишься с невестой своей.

Поблагодарив родича, чудо-витязь пошёл к любимой в палаты. А как вечер настал, попрощался со Сварогом и дядьями своим.

– Помни, мы всегда рядом, – сказал Перун, улыбаясь.

Снова обернулись они птицами и молнией в Поднебесное Царство спустились.

– Авдотьюшка, – сказал чудо-витязь, очутившись в доме купца Еремея, – мне надо к царю Ивану сходить. А вернусь, свадьбу сыграем.

На том и порешили. Стоило герою только войти в главные ворота дворца, как отовсюду трубы зазвучали, его прославляя.

– Ай, да молодец! – трижды расцеловав богатыря, сказал царь Иван – Ты отныне генерал и командующей всей армии. Прокоп-то совсем стар стал. Я его советником твоим сделал. Так что, друг любезный, как попируешь вдоволь, так и принимай дела.

Три дня подряд столы от кушаний ломились да мёд с квасом рекой лились. А на четвёртый богатырь стал командующим армии всей могучей Тридевятого царства. Даже дядька Черномор со своей дружиной у него под началом был. А ещё через три дня к Авдотье милой собрался.

– Приглашаю тебя, твоё величество, на свадьбу, – поклонившись, сказал чудо-витязь.

– Обязательно буду, – улыбнувшись, сказал царь Иван.

Богатырь уж было собрался из дворца выйти, да только не успел.

– Слушай, друг ситный, – вдруг произнёс царь Иван, – а имя-то у тебя есть? А то всё богатырь, да богатырь. Не по-человечески как-то.

– Чудомилом меня кличут, – с улыбкой ответил чудо-витязь, теперь не опасаясь совсем.

– Какое правильное имя! – воскликнул царь Иван.

Как только богатырь добрался до деревеньки, то сразу же и о свадьбе завёл разговор. А через недельку на торжество пышное съехалось почти всё Тридевятое царство, во главе с царём Иваном. Даже Сварог с сыновьями вниманием своим почтил, всей душой своей светлой за внука радуясь.

Прознал дед Николай, что богатырь этот в Муром приехал, и решил к нему на поклон пойти. А вдруг, сжалится чудо-витязь, и Ивашку вызволит. Попросив старую Дарью соседку его, за живностью присмотреть, запряг Буцефала и в Муром поехал.

Оказавшись в тёмном логове, Ивашка тотчас же закрыл рукой нос. Повсюду лежали кости с гниющим мясом, издававшим отвратительную вонь.

– Ничего, привыкнешь, смертный, – оскалившись в улыбке, прорычал Волкодлак, принюхавшись, – тебе же век теперь здесь куковать.

Он посмотрел по сторонам и продолжил:

– Вот что, пастушок, возьми-как ты да и приберись тут как следует. Сам видишь, недосуг мне. Сейчас сосну часок-другой, а после на охоту отправлюсь к тебе в село. Славные у вас девы, так и просятся в пасть.

Оборотень вдруг завыл и обратился в невысокого седобородого старика со злющими глазами и длакой (волчьей шерстью) на голове.

«Вот те на! – подумал Ивашка – А ведь он-то таким на свет уродился! Что там отец про таких говорил? Ах, да. Самые лютые из Волкодлаков. Пощады вообще не ведают. Когда хотят – люди. Ходят меж нас и пакости творят. Захотят, в волков обратятся. Скот режут, люд пугают. Нет от них никакого спасу. Даже серебром со свету не изжить».

Попривыкнув к темноте, он увидел в самом дальнем углу пещеры солому и сел на неё, скрестив ноги. Волкодлак, увидев это, грозно зарычал:

– Тебе что, непонятно что-то?! Сказал же, убирайся в логове!

Но пастух, вытянув, уже упевшие отечь, ноги, лишь усмехнулся. Мол, нашёл тоже дурака. Сам уберёшься, проклятущий. Хоть и стал оборотень человеком, да только сущность его звериная так и не исчезла. Он даже не просто сидел, а в стойке волчьей стоял, как будто бы к прыжку приготовясь. И сила злая от него исходила, превращая всё вокруг в нечто ужасное. Даже обычный свечной огарок, стоявший на сосновом пеньке, выглядел как скрюченный палец мертвеца. Но Ивашка-то был не робкого десятка. Чего ему какого-то старичка безумного опасаться? Пусть и Волкодлак он окаянный. Оборотень хотел было ударить парня, да махнув рукой, как куль свалился на землю и вскоре заснул.

– Ух, изверг! – не боясь его разбудить, громко крикнул пастух – Дать бы по твоей мерзкой морде кулаком! А ещё лучше дубиной! Не прибью, так хоть покалечу!

Но Волкодлак даже и ухом не повёл, перевернувшись на другой бок.

– Ничего, – уже потише произнёс парень, – пробьёт и мой час. За все дела свои пакостные ответ держать будешь. А коли погибну, так другие со свету сживут.