Алексей Аимин - Отчина. Связь веков. Исследование рукописи

Царем он ходил по темницам навещать опальных людей. Окованным железом, израненным острыми помостами он задушевно говорил о своей тяжкой доле, плакался, крестился, а вызвав чужие слезы, поднимал загоревшиеся презрением, никому не верившие глаза.

Ночью он часто плакал, вспоминая, как плакивал в детстве от сиротства и боярских обид, забившись в кусты дворцового сада.

Через строй выгнанных плетьми на мост раздетых донага отроковниц въехал царь в опальный Новгород.

Пять недель гуляла по городу опричина 26 26 Опричина – от древнерусского опричь – особый, обособленный; карательные отряды, наделенные царскими полномочиями. . Топила в дымящихся от мороза полыньях Волхова опальные семьи, разъезжала в санях с бубенцами по улицам, привязав за ноги бояр, разбивая их тела о срубы на крутых поворотах.

Уходя по большой дороге на Псков, оставив опустошенный, надолго замолчавший Новгород, вешала она людей на деревьях и рубила по пути резные окна и ворота.

В субботу на второй неделе Великого поста Псков замер. К ночи пригнала опричина в обитель Николы в Любятово 27 27 Любятово – большое село, в настоящее время пригород Пскова. . Во Пскове, не смыкая глаз, плакали и молились в новоотстроенном Соборе псковичи.

В полночь в Любятове, выйдя на крыльцо, царь услышал плывший от Пскова звон. Хлопьями над полем падал снег.

Тяжелым пологом висело небо, снег замел дорогу. На торговище, настежь отворив ворота града, с иконами и крестами ожидало царя черное и белое духовенство.

В полях, подкатываясь к стенам, звенела трубами опричина. На вороном аргамаке, с крестом на груди, в спустившейся на глаза лисьей шапке ехал царь.

У ворот, уронив покорно голову, на коленях стоял псковский князь. А на улицах и площадях по пути царской избранной тысячи на снегу перед палатами и избами замер коленопреклоненный Псков. Были выставлены полные снеди и медов столы – то псковитянки, держа на руках детей, встречали царя хлебом-солью.

Озираясь по сторонам, задерживая коней, тихо вошла чернокафтанная опричина. Ее смутило молчание улиц. Оплакивая честь и боевые дни, падал над Псковом великопостный звон. А на пустой, покрытой пушистым снегом площади – босой, колени голы, в рубище, в медных тяжелых крестах – прыгал верхом на палочке юродивый Никола.

– Иванушко, – ласково крикнул он, остановившись перед конем, протянув сухую потемневшую руку, – покушай, родной, хлеба-соли, а не кровушки… Иванушко! – снова крикнул он и склонил к плечу свою простоволосую голову.

Конь встал. Внезапно побледнело до желтизны лицо царя. Опершись руками на седельную луку, не отрывая от юродивого глаз, он молчал. Задрожали положенные на луку пальцы рук.

– Иванушко! – юродивый скакал к собору Живоначальной.

– Схватить! – страшно крикнул царь, и, забив подковами по площади, бросились за юродивым опричники.

Но площадь была пуста… На коленях стоял народ. Снег падал на иконы и хоругви.

Расправа с новгородцами

Заняло дух. Царю захотелось, ударив плетью, всех смять конями. Закрыв глаза, он боролся, а приподняв тяжелые веки, почувствовал взгляд чьих-то глаз. У иконы с крестом стоял игумен Корнилий.

Сняв шапку, царь стал поспешно креститься. Потом слез с коня и сделал несколько шагов к кресту. Шел он, погорбленный и жидкобородый, волоча ноги.

В соборе он плакал о тех, кого убил в Новгороде. Смиренно, не поднимая глаз, сдерживая медленно бьющееся сердце, он вышел на торговище и приказал гнать вон из Пскова.

В становище, скинув на руки опричников шубу, припав жаркими губами к братине 28 28 Братина – большой сосуд для вина продолговатой формы, который обычно за столом пускали по кругу. , он окинул взглядом челядь и приказал плясать. В рясах, накинутых на шитые золотом кафтаны, завилась опричина.

Царь, глубоко сидя, зажав в руке чарку, не разглаживая морщин, мелко смеялся. Внезапно остановился его взгляд и, дернувшись, застыла улыбка.

Вскоре рыжим дымом занялось богатое село. Где ночью стоял государь, там наутро пело пламя.