До края рощи он крался, как испуганный заяц – высматривая из-за кустов как гопников, так и нежелательных свидетелей. Никого не было. Ближе к институтским задворкам в роще стало неожиданно много народу: он удачно смешался со стайками студентов и вышел к остановке. Конечно, ему было нужно алиби – но это было, видимо, нереально. Да и то, что он ушел из фазанки вместе с Юленькой, могли видеть несколько десятков человек. Если, конечно, они обратили внимание на такую мелочь, как он.
Дома он долго отмокал в ванной, потом стирал штаны и трусы. Они подсохли на балконе, но перед приходом мамы пришлось надеть их сырыми: он не смог бы объяснить ей неожиданно возникшую чистоплотность. Все это время Юленька не шла у него из головы – он то содрогался, ожидая звонка в дверь и появления милиции и учителей, то возбуждался, вспоминая произошедшее.
К вечеру он устал от этой раздвоенности, но прекрасно понимал, что теперь ему с этим жить. И что сегодня он точно не уснет. Ближе к полуночи, когда мать уже легла, он не выдержал, заперся в ванной и, вспомнив пережитые сегодня ощущения, мощно извергся на кафельную стену. Потом прокрался к буфету, осторожно, стараясь не брякнуть стеклом, налил себе полстакана коньяка и залпом выпил. Коньяк подействовал мгновенно: он вдруг понял, что все произошедшее – ерунда, проблема яйца выеденного не стоит, его никто никогда не найдет.
К счастью, он не пошел говорить об этом с мамой, а упал в кровать и мгновенно заснул.
* * *
Его жизнь превратилась в кошмар. От каждого стука он нервно вздрагивал и был готов закричать. Речь шла даже не о днях – о часах, с каждым из которых напряжение все больше нарастало. Юленьку не могли найти.
В первый день после происшествия он шел в фазанку, нервно озираясь и подозревая в каждом взрослом мужчине мента в штатском. Он думал только о ней – и ноги несли его в рощу: посмотреть, там ли она все еще. Особенно сильно это ощущалось после занятий – он выходил на улицу, и в голове всплывал тот день.
Его никто ни о чем не спрашивал. Вообще было подозрительно тихо: он помнил, как когда-то давно, лет пять назад, пропала Танька-танкетка. Тогда в первый же день поставили на уши всю школу, класс таскали на допрос, буквально тянули жилы: кто ее видел, с кем, где. Танкетка нашлась на следующий день, совершенно нормальная, только с жуткого будунища: она сутки пила с какими-то взрослыми мужиками.
Юленьки, казалось, никто даже не хватился. Преподы ходили спокойные, ментов в фазанке не появлялось уже с полгода, и вообще все было как обычно. Он уже начал думать, что все это приснилось ему в дурном сне – но со снами была отдельная история.
Стоило ему сомкнуть глаза, как к нему приходила она. Почти голая, в светлых туфельках, в юбке, задранной вверх. И нагло приставала – так нагло, как он и представить себе не мог в самых развратных мечтах. Чаще всего она распластывала его по кровати, садилась сверху и скакала, глядя куда-то вверх мертвыми глазами. Он просыпался от собственного крика, весь в поту и излившейся на живот сперме. Долго приходил в себя, содрогаясь одновременно от ужаса и блаженства. Потом растирал сперму простыней и пытался снова заснуть.
Наутро он просыпался измочаленный и нервный. Мрачно ел оставленный матерью завтрак и шел на занятия.
Так прошло пять дней. Он уже совсем решился свернуть после занятий в рощу и посмотреть, но Юленьку нашли.
Фазанка мгновенно превратилась в бедлам. Девчонки рыдали, учителя ходили озабоченные и злые, мальчишки сладострастно фантазировали на соответствующие темы. Он для безопасности скалил зубы вместе с ними, но внутри него прочно засел страх.
Он уже жалел, что так безрассудно оставил свои мокрые следы на том месте. Любая экспертиза сразу вычислила бы его среди сотен других вероятных кандидатов на роль злодея.
Занятия пошли прахом: преподавателям было не до них. Только кураторша пыталась прочитать какую-то мораль, но быстро сорвалась на слезы и распустила всех по домам. Он пошел по улице, погруженный в раздумья, и тут увидел толпу пацанов – из их группы и соседней. Парочка парней постарше с ажиотажем что-то доказывали. Он подошел поближе – сначала на него взглянули с подозрением, но потом признали своего.
Пацаны договаривались пойти посмотреть место смерти Юленьки. Спор был из-за того, что никто толком не знал, в каком месте рощи ее убило. Ему захотелось провести всех в те кусты – он сдержался и молча поплелся за толпой.
В роще было много милиции – на них пару раз прикрикнули, они еще часок побродили между деревьев и разошлись по домам, так и не найдя ничего интересного.
Читать дальше